– Как это не подхожу! – Лола стряхнула остаткиоцепенения. – А что же я, по-вашему, делаю?

– Почему вы не подходите к своему домашнему телефону? –настаивал капитан. – Вы что – дома не ночуете?

«А вам какое дело!» – чуть было не ляпнула Лола, но вовремяприкусила язык.

Она вспомнила, что дала капитану адрес, по которому она былапрописана. Крошечная однокомнатная квартирка никак не могла вместить большуюкомпанию людей и зверей, поэтому когда появились деньги и Лола с Маркизомрешили, что они будут жить в России, они купили большую трехкомнатную квартиру,где всем хватало места. Ту же, прежнюю, квартиру Лола просто упустила из виду.Некоторое время там вообще нельзя было появляться из-за их общих с Маркизомнедругов, но когда все наладилось и опасности не стало, Лола все собираласьзаняться той квартирой – продать ее, что ли, да все руки не доходили. И вот,поскольку в паспорте стояла именно эта прописка, Лола не задумываясь далакапитану Сойке тот адрес и телефон. Но она никак не подозревала, что так быстроможет понадобиться настырному капитану.

– Что вам угодно? – сухо спросила Лола.

– Пришлось в театре выяснить номер вашегосотового, – гремел в трубке голос капитана. – Как себя чувствуете,Ольга Николаевна?

– Надеюсь, вы звоните не для того, чтобы пожелать мнеспокойной ночи? – не выдержала Лола. – Вряд ли я сегодня смогузаснуть без снотворного.

– Я звоню для того, чтобы сообщить вам, что завтра водиннадцать утра вас ждет к себе следователь Крачкин.

– Кто?

– Следователь Крачкин Василий Терентьевич, комнататриста пятьдесят восемь. Паспорт не забудьте!

– Благодарю за заботу! – фыркнула Лола. – Выочень любезны.

– Да, и вот еще что, – голос стал болееехидным, – я тут у ваших театральных коллег выяснял… вы всегдаопаздываете. Так вот, не вздумайте такое сделать завтра! Следователь Крачкинэтого очень не любит! Так что попросите своего сожителя, чтобы пораньше васразбудил!

– Нахал… – удивленно сказала Лола, но в трубкемобильника уже раздавались короткие гудки.

– Ну что? – Маркиз стоял в дверях ванной истарательно отводил глаза от Лолиной голой груди. – Кто это звонил?

– Это звонил капитан Сойка, – промурлыкалаЛола, – сообщил, что мне надо прибыть завтра утром к следователю Крачкину.И еще знаешь что, Ленечка? Кажется, он ревнует меня к тебе.

Лола отдала мобильник разинувшему рот Лене и с головой ушлапод воду.

Дверь кабинета оказалась открытой. Лола вошла внутрь. Возлевхода стоял огромный стеллаж с папками и скоросшивателями, отгораживавший отнее остальную часть комнаты и создававший что-то вроде прихожей.

– Кто там скребется? – послышался из-за стеллажабравый офицерский голос. – Заходьте внутрь, не стойте на пороге!

Лола послушалась и прошла в кабинет следователя.

Честно говоря, она несколько иначе представляла себе этопомещение.

Здесь, конечно, был письменный стол – точнее, целых два, нов остальном эта комната напоминала скорее не кабинет, а помесь гаража имастерской – то ли столярной, то ли слесарной. В одном углу была свалена грудааккуратных деревянных дощечек и реечек, из-под которой выглядывала коробкагвоздей и новенькая ножовка с ярко-оранжевой пластмассовой ручкой.

В другом углу красовалось самое настоящее автомобильное колесо,а к нему прислонился явно не новый автомобильный же аккумулятор. Прочих мелкихчастей и деталей от машин и механизмов в кабинете было множество, но Лола неимела понятия, как они называются.

Довершали интерьер кабинета два человека, судя по всему,деливших этот кабинет в служебные часы.

Один из них сидел за письменным столом, на полметразаваленным картонными папками и яркими глянцевыми пакетиками, в которых, судяпо картинкам, находились семена овощей и цветов. За спиной огородника к стенебыл пришпилен цветной плакат воспитательного содержания. На плакате красивыйкудрявый молодой человек образца пятидесятых годов тянул руку к хрустальнойрюмке, до краев наполненной недвусмысленной прозрачной жидкостью. Крупнаянадпись в верхней части плаката состояла всего из одного слова: «Остановись!»

Но в самом низу плаката было приписано красным фломастеромостроумное продолжение: «Мгновенье, ты прекрасно!»

Внешний вид огородника, сидевшего под этим многозначительнымплакатом, говорил о том, что он разделяет нравственный пафос высказывания.Маленькие серые глазки были излишне оживлены, движения несколько суетливы, афизиономия была слишком красной для данного времени года и этой части суток. Востальном внешность огородника была весьма заурядна – невысокий крепенькийупитанный бодрячок лет около сорока с неровно подстриженными темно-русымиволосами, которые он то и дело взъерошивал короткопалой пятерней.

Субъект, занимавший второй стол, был полной емупротивоположностью. Очень худой и очень длинный, он едва умещался за своимдевственно-чистым столом, на котором находилось единственное украшение – модельавтомобиля «Жигули» в масштабе примерно один к пятидесяти. Волосы этогоавтомобилиста были тщательно прилизаны и даже как бы приклеены к черепу, он тои дело облизывал узкие бледные губы и поводил головой из стороны в сторону, какбудто ему был тесен воротник.

За спиной у него тоже красовался плакат, но совершеннодругой идейной направленности.

На этом плакате толстый жизнерадостный штатский человечек,весело улыбаясь, рассказывал что-то злобному худощавому брюнету в очках. Уэтого брюнета только половина лица была штатской, вторая же половина быласвирепой эсэсовской мордой в фуражке с мертвой головой.

Надпись на этом воспитательном плакате гласила: «Болтун –находка для врага».

– Вы к кому, девушка? – осведомился жизнерадостныйогородник, увидев на пороге застывшую в растерянности Лолу.

Лола на всякий случай заглянула в повестку и сообщила:

– К следователю Крачкину.

Огородник мгновенно потерял к ней всяческий интерес и уткнулсяв свои любимые семена. Высокий же и противный субъект с прилизанными волосамиподнял снулые глаза и проговорил сухо:

– Вы кто – Чижова?

– Ну да, мне звонили…

– Вы опоздали на две минуты, – сурово припечаталКрачкин.

Лола, которая никак не опоздала, а даже пришла в кабинет наодну минуту раньше назначенного времени, хотела было посоветовать Крачкину,чтобы он выбросил свои часы, но промолчала.

– Садитесь. – Следователь неприветливо кивнул нанеудобный шаткий стул возле своего стола.

Лола села и порадовалась, что послушалась Леньку сегодняутром и сделала самый скромный макияж и не стала пользоваться духами. Если быследователем была женщина, Лола и сама бы сообразила, что нужно выглядеть какможно скромнее. Но кто знает, как реагирует на женщин следователь Крачкин?