– У меня уважительная причина, – слабопротестовала Лола. – И потом, я глубоко раскаиваюсь…

Кофе был выпит, Лола глядела осмысленно.

– Я слушаю тебя очень внимательно, – зловещесказала она, – рассказывай в подробностях, в какую дрянь ты вляпался наэтот раз. Операция, я так понимаю, с успехом провалилась.

– Ну не то чтобы… – начал Леня.

– Ленька, не зли меня!

– Понял… Итак, нас использовали, чтобы получить папку уАветисова. Клиент вовсе не собирался платить за нее огромные деньги. Онсобирался получить папку, а потом ликвидировать свидетелей. Он назначил мне встречу,вручил портфель с деньгами, отвлекая меня от своего напарника, который в этовремя работал с моей машиной, после чего я должен был сесть в машину ивзорваться. Машина взорвалась, но я вовремя сообразил из нее выскочить.

«Лучше бы ты вовремя сообразил вообще не связываться с этимклиентом», – подумала Лола, но вслух спросила:

– А деньги?

– Деньги, естественно, фальшивые, – спокойноответил Маркиз, – он же был уверен, что я через несколько минут взорвусь ине успею предъявить ему претензии.

– По-твоему, это естественно? – закричалаЛола. – По-твоему, все, что случилось, естественно? Говорила я тебе несвязываться с этим делом?

– Ты говорила мне вообще ни с чем не связываться, асидеть дома и готовить тебе жаркое по-мексикански! Или воздушный пирог а-лябуше! – закричал в ответ Леня. – Кто я тебе – кухарка? Или горничная?Или прислуга за все?

– Здравствуйте пожалуйста, я, оказывается, во всемвиновата! – фыркнула Лола. – Сам лопухнулся, а я при чем?

– И вовсе я не лопухнулся, то есть лопухнулся, конечно,но не совсем, – успокоился Леня, – во-первых, я выяснил, кто такойэтот неправильный клиент. Это некто Богомолов, большая шишка в мэрии.Во-вторых, он считает, что я взорвался в машине, и поэтому ни о чем небеспокоится. Я же сейчас разведаю обстановку и начну действовать. Не в моихправилах прощать такое, ты же знаешь. И очень кстати ты встретила в милицииАветисова. Не может быть такого совпадения, что он случайно оказался мужемубитой Валерии. Стало быть, Богомолову была опасна не только папка, хранящаясяу Аветисова, но и его бывшая жена. Лола, я знаю, кто заказал Валерию Кликунец!

– Это и дураку ясно, – обиженно сказалаЛола. – А ты не знаешь, кто заказал меня? Потому что если вчера я тебе неповерила, то сегодня после гибели моей дорогой «тойоты» верю, что кто-то желаетмоей смерти. Леня, я боюсь!

– Я сам за тебя боюсь, – серьезно сказалМаркиз. – Значит, сделаем так. Ты сидишь дома, носу на улицу невысовываешь. В театре скажешься больной.

– Они не поверят.

– Милая, – раздраженно сказал Леня, – я достанутебе кучу справок. Анализы покажут, что у тебя гастрит, артрит, сколиоз ипедикулез! Можно еще врожденное внутреннее косоглазие и воспаление коленнойчашечки! Сможешь артистично хромать?

– Смогу, но боюсь, что в милиции моей внезапной хромотене поверят, – с сомнением произнесла Лола.

– Милиция… Милицию я как-то выпустил из виду, –признался Леня, – в милицию на допросы я буду сам тебя возить.

– Ты же взорвался в машине, тебе нельзя некоторое времяпоявляться на людях!

– Загримируешь меня, в первый раз, что ли?

– Что мне еще остается делать, – уныло согласиласьЛола.

На следующий день капитан Сойка входил в театр черезслужебный вход с обреченным выражением лица. Дело об убийстве Валерии БорисовныКликунец явно забуксовало на месте. Следователь Крачкин склонялся к мысли, чтовиновна в нем та самая Ольга Чижова, останавливало его только то, что все уликипротив нее косвенные и что хороший адвокат за полчаса не оставит от них камняна камне. В том, что Ольга Чижова найдет в случае чего самого лучшего адвоката,ни следователь, ни сам капитан ни минуты не сомневались.

Несмотря на все Лолины ухищрения, скромные макияж и одежду,следователь Крачкин с первого взгляда проникся к ней глубоким недоверием,уверил себя, что распознал в Чижовой пустую и вздорную бабенку, которая вполнемогла в пылу ссоры и в истерике пырнуть шпагой свою приятельницу Кликунец.Жаркие уверения Лолы в том, что между ней и Валерией не было не тольколюбовных, но даже и самых обычных дружеских отношений, ничуть Крачкина неубедили. В его представлении все актеры и актрисы были сомнительными, моральнонеустойчивыми людьми.

Капитан Сойка имел более широкие взгляды, он испытывалвполне объяснимую симпатию к Лоле, как ко всякой красивой женщине, ему очень нехотелось увидеть такую красотку в камере предварительного заключения, а потомна скамье подсудимых. В конце концов, эту чокнутую мадам Кликунец мог пырнутьшпагой кто угодно. Настораживал его еще букет темно-красных роз, которыйвалялся на трупе, но, как выяснилось, букет этот тоже был взят из гримернойОльги Чижовой.

«Да, наш Василий Терентьевич будет праздноватьпобеду, – думал Сойка, – розы тоже на первый взгляд указывают навиновность Чижовой. С другой же стороны, она в театре ведущая актриса, да еще икрасотка, и только ей на спектакле дарят так много цветов, что она не всебукеты уносит домой. Розы эти стояли у нее в гримерной второй день, так что ктоугодно мог взять их».

Капитан вздохнул и потянул на себя дверь. На вахте сегоднясидела другая бабуля, вернее, бабулей ее назвать язык не повернулся бы. Пожилаяженщина в черном свитере, с тщательно убранными в узел совершенно седымиволосами казалась учительницей на пенсии. «Тебя с седыми прядками над нашимитетрадками…» – чуть было не запел Сойка, едва удержался.

Вахтерша обернулась и подняла глаза поверх очков, чтобыполучше разглядеть вошедшего. Учитывая немалый рост капитана, ей это былотрудно, поэтому она даже приподнялась со стула.

– Вы к кому, молодой человек? – строго спросилаона, – Здесь служебный вход.

Капитан подошел ближе и показал служебное удостоверение.

– Ах вот вы кто, проходите, пожалуйста…

– А я хотел бы побеседовать с вами. Давайтепознакомимся и поговорим, – вежливо попросил Сойка.

Старушка решила, что если усадить Сойку рядом с собой, ейбудет гораздо легче разговаривать – не надо задирать голову. Звали еетеатрально – Корделия Павловна, и Сойка в душе сначала поразился этомушекспировскому совпадению, но потом решил не обращать внимания.

– Ваша коллега, – начал капитан, – к моемуглубокому сожалению, не смогла сообщить нам ничего интересного.

По лицу старушки пробежала тень, но она ничего не сказала.

– Возможно, с вами мне повезет больше, – продолжалкапитан.

– Возможно, – согласилась Корделия Павловна.Злословить о коллегах было не в ее правилах.

– Убийство произошло позавчера, вы, верно, уже знаетеподробности.