штат полиции и приняв более жесткие законы. Если студенты не учатся, это не из-за отсутствия интереса, а потому, что стандарты снизились или преподаваемые предметы больше не имеют отношения к полноценной жизни. Студенты будут активно стремиться получить образование, если восстановится престиж знаний и навыков. (Дополнительным результатом является то, что люди почувствуют себя трудолюбивыми, законопослушными и заинтересованными в получении образования.)

Подобные предложения по усилению старых способов контроля правильно называть реакционными. Эта стратегия может быть успешной, но не исправит проблемы. Организованный контроль «на благо» продолжит конкурировать с личными подкреплениями, а различные его виды – друг с другом. Баланс благ, получаемых контролером и контролируемым, останется нечестным или несправедливым. Если проблема в том, чтобы просто восстановить баланс, то любое движение, которое делает контроль более эффективным, неверно. Однако и любое движение в сторону полного индивидуализма или полной свободы от контроля тоже неверно.

Первый шаг в решении проблемы – определение всех благ, получаемых человеком, когда им управляют ради блага других. Окружающие осуществляют контроль, манипулируя личными подкреплениями, к которым восприимчив человеческий организм, вместе с обусловленными подкреплениями, вытекающими из них, – похвала или порицание. Есть и другие последствия, которые легко упустить из виду, поскольку они проявляются не сразу. Мы обсуждали проблему эффективности отложенных аверсивных последствий. Аналогичная трудность возникает, когда отложенные последствия являются позитивно подкрепляющими. Этот вопрос достаточно важен, чтобы его прокомментировать.

Процесс оперантного обусловливания, скорее всего, развился, когда организмы, более чувствительные к последствиям своего поведения, смогли лучше приспособиться к окружающей среде и выжить. Эффективными могли быть только достаточно быстрые последствия. Одна из причин – «конечные причины». На поведение нельзя повлиять ничем, следующим за ним, но, если «последствие» является немедленным, оно может наложить отпечаток. Вторая причина связана с функциональной взаимосвязью между поведением и его последствиями. Условия выживания не могли породить процесс обусловливания, который учитывал бы, как поведение приводит к последствиям. Единственная полезная связь была временной: мог развиться процесс, в котором подкрепление усиливало любое поведение, за которым следовало. Но он важен только в случае усиления поведения, которое действительно приводило к конкретным результатам. Отсюда значительность того, что любое изменение, следующее непосредственно за реакцией, скорее всего, вызвано ею. Третья причина связана со второй, но более практическая – подкрепляющий эффект любого отложенного последствия можно использовать посторонним поведением, которое подкрепляется, даже если не участвовало в создании подкрепляющего события.

Процесс оперантного обусловливания ориентирован на немедленное воздействие, но отдаленные последствия могут играть существенную роль, и человек выигрывает, если его удается поставить под их контроль. Этот разрыв можно преодолеть с помощью серии «условных подкреплений» (пример мы рассмотрели). Человек, часто спасавшийся от дождя под укрытием, в конце концов начинает избегать дождя, уходя до его начала. Стимулы, часто предшествующие дождю, становятся негативными подкреплениями (мы называем их «признаком» или «угрозой дождя»). Они оказываются более аверсивными, когда человек не находится под укрытием и, перемещаясь под него, спасается и избегает намокания. Эффективное последствие не в том, что он не промокнет, когда в конце концов пойдет дождь, а в том, что уменьшается обусловленный аверсивный стимул.

Опосредование отдаленных последствий легче изучить, когда подкрепляющие факторы позитивны. Возьмем, к примеру, «палеоповедение» – разведение костра. Практика сгребания золы с горячих углей ночью, чтобы утром можно было найти живой уголек для разжигания нового костра, скорее всего, была очень важна, когда разжечь огонь иным способом казалось непросто. Как этому научиться? (Конечно, не следует объяснять, что кто-то «подхватил идею» разведения костра, так как для ее объяснения придется проделать аналогичный путь.) Живой уголь, найденный утром, вряд ли может подкрепить поведение, связанное с выгребанием золы накануне вечером, но временной разрыв можно преодолеть серией обусловленных подкреплений. Легко научиться разжигать новый костер от старого, который не совсем погас. А если костер, кажется, не горит некоторое время, несложно научиться копаться в золе, чтобы найти уголек. Глубокая куча пепла станет условным подкреплением – поводом, при котором можно покопаться и найти уголек. Тогда сгребание пепла в кучу подкрепляется автоматически. Сначала временной интервал мог быть коротким – костер сгребался в кучу, и вскоре после уголек находился. По мере того как это становилось практикой, временные аспекты условного подкрепления могли меняться.

Как и все описания происхождения палеоповедения, данная версия весьма спекулятивна, однако может служить для пояснения сути дела. Условия, при которых люди научились беречь огонь, должны были быть крайне редкими. Для убедительности приходится апеллировать к тому, что для их возникновения потребовались сотни тысяч лет. Если же один человек овладел умением беречь огонь или какой-либо его частью, другие легче овладевали им, и необходимость в непредвиденных условиях отпадала.

Одно из преимуществ социальных животных: не обязательно изучать практику самостоятельно. Родитель учит ребенка, как ремесленник подмастерье, поскольку растет полезный помощник, но в процессе ребенок и подмастерье приобретают полезное поведение, которое, скорее всего, не приобрели бы в несоциальных условиях. Вероятно, никто не сажает растения весной только потому, что потом собирает урожай осенью. Сажать не было бы адаптивным или «разумным», если бы не было связи с урожаем, но человек сажает весной из-за более непосредственных условий, большинство из которых организованы социальной средой. Урожай в лучшем случае имеет эффект поддержания серии обусловленных подкреплений.

Важным репертуаром, обязательно приобретаемым у других, является вербальный. Вербальное поведение, предположительно, возникло в условиях практических социальных взаимодействий, но индивид, который становится и говорящим, и слушающим, обладает репертуаром необычайного объема и силы, который может использовать самостоятельно. Часть репертуара связана с самопознанием и самоконтролем, которые, как мы увидим в главе 9, являются социальными продуктами, хотя обычно их ошибочно представляют как сугубо индивидуальные и частные вещи.

Еще одно преимущество – человек, в конце концов, является одним из «других», осуществляющих контроль и делающих это ради собственной выгоды. Организованные учреждения часто оправдывают, указывая на определенные базовые ценности. Человек под властью правительства пользуется определенной мерой порядка и безопасности. Экономическая система оправдывает себя, указывая на производимое богатство, а образовательное учреждение – на навыки и знания.

Без социальной среды человек остается, по сути, одичавшим, как те дети, которые, как говорят, воспитаны волками или с раннего возраста могли сами за себя постоять в благоприятном климате. Человек, с рождения одинокий, не имеет вербального поведения, не осознает себя как личность, не владеет техникой самоконтроля, а в отношении окружающего мира имеет лишь скудные навыки, которые можно приобрести за одну короткую жизнь в несоциальных условиях. В аду Данте[50] его ждут особые муки тех, кто «жил без вины и без похвалы», подобно «ангелам, которые были… для себя». Быть для себя – значит почти не быть никем.

Великие индивидуалисты, на которых часто