Многообещающие искорки в ее глазах, ее мокрые волосы, песчинки над ее правой бровью… Она была идеальна. Идеальна для меня. И в этот момент я понял, что никогда не причиню ей боли. Значит, прежде чем мы двинемся дальше, я должен решиться на то, чего больше всего боюсь. За короткое время Аликс стала так важна для меня, что я обязан быть честным с ней. Предупредить ее. Она это заслужила. Пусть выбирает. Даже если она уже увязла так же глубоко, как и я, это будет преступлением – не открыть ей хотя бы часть правды (ту часть, которая для нее безопасна), пока мы не сблизились так сильно, как только могут сблизиться два человека. Пока еще есть куда отступать. Захочет ли она остаться со мной после того, что узнает, – ей решать.

– Прежде чем мы сделаем следующий шаг, я должен тебе кое в чем признаться.

Мой голос прозвучал сдавленно. Пришлось откашляться. Классное вступление. Нагони на нее побольше страху с самого начала.

Но Аликс, по-моему, не испугалась. Только посмотрела мне в лицо – внимательно и немного нетерпеливо. Как ребенок, который ждет обещанного лакомства. Это завело меня еще сильнее, ведь я и сам ужасно хотел окончательно сблизиться с нею. Но мне удалось сохранить самообладание.

– Ты должна знать… – Я огорченно вздохнул: подбирать правильные слова иногда очень трудно. Особенно если есть много такого, о чем ты все равно не можешь говорить. – Обычно я ни с кем не завожу серьезных отношений. Хотя бы потому, что не остаюсь подолгу на одном месте. Но у нас с тобой… Это как-то…

Аликс закончила за меня, одновременно выразив и мою, и свою мысль:

– Это с самого начала было сильнее и глубже всех мои прежних связей.

Ее голос не показался мне встревоженным. Скорее, я услышал в нем облегчение. Оттого что я наконец-то с ней заговорил.

Мое сердце до краев наполнилось благодарностью. Во мне попросту не хватало места для всех чувств, которые я испытывал рядом с Аликс. Я погладил ее по щеке и убрал ей за ухо несколько влажных прядей.

– У меня точно так же. Я хочу быть с тобой. Моя бы воля – ничего бы другого не делал. Но ты должна знать, что я вряд ли смогу остаться навсегда.

Помолчав, Аликс ответила:

– Остаться навсегда – это было бы очень громкое обещание. Не думаю, что его вообще кто-нибудь может дать. По-настоящему.

Я снова ощутил болезненную тесноту в груди, потому что знал: никакого «навсегда» не существует. Как бы двое ни любили друг друга, этого, как правило, недостаточно. Иногда внешние обстоятельства оказываются сильнее их, а иногда чьи-то чувства ослабевают и остаются только осколки. Дети, растущие без отца.

Не желая показывать, какая буря поднялась внутри меня, я постарался сосредоточиться на своем дыхании и ограничился кивком, чтобы голос не выдал моего волнения.

– Почему бы нам просто не посмотреть, куда нас вывезет? – сказала Аликс и нежно провела пальцами по моей щетинистой щеке.

Она смотрела на меня, нахмурив лоб в ожидании чего-то. Как будто чувствовала, что я сказал далеко не все. Сейчас я не мог объяснить ей то, из-за чего затеял этот разговор. Но и притворяться не хотел. Хотел только, чтобы она знала: я очень боюсь ранить ее.

– Конечно. Еще… рано, – сказал я, откашлявшись, и заставил себя улыбнуться. – Просто я предпочел бы с самого начала быть с тобой честным. В романтических комедиях всегда говорят, что надо друг с другом разговаривать.

– Ах, так ты у нас герой-любовник? – пошутила Аликс, и я был очень благодарен ей за эту попытку разрядить атмосферу.

– Да, я именно такой. И как у них у всех, у меня есть страшная тайна, из-за которой ты можешь оказаться в опасности.

В моих словах было больше правды, чем шутки, но Аликс рассмеялась:

– Значит, я вотрусь к тебе в доверие и выведаю твой секрет.

Ее беззаботность в очередной раз поразила меня. Мне ничего так страстно не хотелось, как рассказать ей все прямо сейчас, открыться перед ней, как она открылась передо мной, но это было невозможно. Я не имел права подвергать ее такой опасности.

– Мое доверие ты уже завоевала, – прошептал я. – И всего меня.

По моему голосу Аликс догадалась: эти слова – самое искреннее из того, что я когда-либо говорил. Повернувшись, она села между моих колен ко мне лицом и несколько бесконечно долгих секунд вглядывалась в мои глаза, как будто чего-то в них искала. Но чего? Правды? Я понадеялся, что она поняла, какого труда мне стоило завести этот разговор и насколько он для меня важен. Поняла, что, вопреки всему, я очень хочу быть с ней.

Наконец Аликс тихо вздохнула и прикоснулась губами к моим губам. В ее поцелуе я ощутил вкус доверия. Чувствовать, что она во мне не сомневается, было приятно. Очень приятно. Не в силах думать ни о чем другом, я позволил ее руке скользнуть по моей груди и целенаправленно опуститься ниже. Она требовала моего внимания, а разве я мог отказать ей в том, чего она хотела?

Глава 19

Аликс

Слова Лео должны были меня насторожить. Включить в моей голове аварийную сигнализацию.

Обычно я ни с кем не завожу серьезных отношений.

Я хочу быть с тобой. Но ты должна знать, что я, вероятно, не смогу остаться.

Это было прямое предостережение. Как вкладыш в коробочке с таблетками, на котором перечислены побочные эффекты. Мол, этот препарат не останется с вами надолго; не будет до конца честен; разобьет вам сердце.

В том, что Лео для меня как таблетка, как наркотик, уже давно не приходилось сомневаться. И моя голова, и мои ноги до сих пор оставались ватными после того, что он сотворил со мной в воде.

Хотя нет. Он был для меня как шампанское – щекочущий веселящий напиток. Благодаря ему я почувствовала себя более живой, чем когда-либо. Меня переполнила пенящаяся радость. Это вызывало зависимость, а значит, было опасно. К тому же черные тучи грусти затягивали его каждый раз, когда он что-нибудь о себе рассказывал. Вернее, о чем-нибудь очень скупо упоминал – на большее он был неспособен, хотя явно старался.

В общем, мне хватало оснований, чтобы быть осторожной. Беречь свое сердце, как всегда советовал Максим. И что же я сделала? Пренебрегла предостережением. Снова превратилась в ту семнадцатилетнюю девчонку, которая балдела от группы «Thirty Seconds to Mars»[15] и прыгала от одного татуированного парня с красивыми глазами к другому, чтобы ненадолго забыть о мытье посуды, стирке и прочих обязанностях, переложенных на нее отсутствующими родителями. После бурной ночи эта девчонка просыпалась ближе к обеду в чужой постели, смывала косметику и возвращалась домой, где опять играла роль взрослой сестры.

Сейчас мне не хотелось думать. Хотелось только чувствовать. А чувствовала я так сильно, что все, кроме присутствия Лео, отошло на второй план. Поэтому я пристально посмотрела ему в лицо, и он, надеюсь, тоже почувствовал нашу связь. Солнечный свет, отраженный волнами, делал его глаза, обычно почти черные, похожими на янтарь. Капельки воды поблескивали на небритых щеках. Губы пересохли от морской соли – это я должна была исправить. Я решила позаботиться о нем, как он позаботился обо мне.

Глубоко вдохнув, я подалась к нему и поцеловала его так отчаянно, как если бы эта связь между нами была всем, ради чего я живу. Все остальное безразлично. Есть только мы. И этот момент.

Мои руки сами собой легли на твердую грудь Лео и почувствовали, как бьется его сердце – так же быстро, как и мое. В ритме, который гармонировал со вздохами волн и шелестом сосен.

В поцелуе Лео ощущалась осторожность. Казалось, его губы спрашивают меня: «Ты мне доверяешь?» – «Да. Хотя и не знаю, к чему это приведет. Хотя мне страшно от того, какие сильные чувства я к тебе испытываю. Да. Доверяю», – отвечала я, целуя Лео все настойчивее.

Сидя на коленях между его ног, я провела ладонью по кубикам пресса и тонкой дорожке курчавых волос, тянущихся вниз от пупка. Потом медленно сняла полотенце с бедер и, отслонившись, посмотрела на то, что оно скрывало.

Лео убрал с моего лица пряди, выбившиеся из косы. Его глаза снова потемнели. Теперь в них горело желание, созвучное тому, которое, пульсируя, разливалось по моему телу.

Он тихо вздохнул,