class="p1">– Все не так просто.

– Это я уже слышал. Давай объясняй, в чем сложность.

– Моя жизнь… она не приспособлена для того, чтобы делить ее с другим человеком. Ты же знаешь…

– Я знаю только то, что ты мне сам о себе рассказал. А это, если честно, совсем немного.

Он был прав. Я уперся одной рукой в колено, а второй поднес ко рту чашку. Я доверял Амиру больше всех, с кем общался в последние семь лет, но даже ему была известна только малая часть моей истории. Остальные не могли похвастаться и этим.

– Ты знаешь, что мне нельзя возвращаться домой, – сказал я, заставив себя посмотреть ему в лицо.

Он кивнул.

– И что я работаю здесь не под своим настоящим именем.

Он кивнул опять.

– А еще ты представляешь себе, в какой глубокой заднице я окажусь, если меня найдут. – Прежде чем Амир успел кивнуть в третий раз, я продолжил: – В таком случае все, кто со мной связан, тоже будут в опасности.

– И ты решил вообще ни с кем не сближаться. По-твоему, это выход? – невозмутимо произнес мой друг.

Теперь я кивнул, пожав плечами. Амир так мощно фыркнул, что было бы неудивительно, если бы вода в бассейне пошла рябью.

– Сообщаю тебе сенсационную новость: жизнь устроена не так. Ты не можешь управлять чувствами других людей. И не можешь принимать за них решения. Аликс – взрослая женщина. Если она хочет быть с тобой, это ее выбор.

– Но она понятия не имеет о том, какой опасности себя подвергает. Думаю, она предпочтет держаться от меня подальше, если узнает всю правду.

– А ты не думай. Может, ты к ней несправедлив. Пусть выбирает сама.

– Чтобы принять решение, она должна быть в курсе ситуации. Это, в конце концов, ее право. – Я огорченно выдохнул. – Но я не могу рассказать ей все. По крайней мере, сейчас. Видишь? Мы ходим по кругу. Потому я и говорю тебе, что все сложно.

Амир прищелкнул языком:

– Зато мой вопрос очень простой: ты хочешь быть с ней?

– Да, – сказал я, не раздумывая. – Больше всего на свете.

– Вот тебе и ответ.

Я горько усмехнулся:

– Как у тебя все незамысловато!

– Да пойми же ты: повлиять на будущее невозможно. Как и на чувства других людей или решения, которые они принимают. Выбирай сам для себя: либо ты всю жизнь прячешься, никого не подпускаешь и однажды умираешь в одиночестве, потому что боялся подвергнуть другого человека опасности, либо стараешься жить счастливо, не отталкивая тех, кто тебя любит и хочет быть с тобой. Мир устроен для всех одинаково. Не имеет смысла тратить силы и время, ломая голову над тем, чего мы не можем изменить. Надо просто жить и надеяться, что все будет хорошо.

– То есть расслабиться и попивать чаек? – невесело улыбнулся я, кивнув на свою чашку.

– Нет. Бездействовать я тебе не предлагаю. Наоборот. Получай от жизни удовольствие, пока можешь. Если ты знаешь, что твое счастье под угрозой, это повод наслаждаться им, а не отказываться от него.

– Но разве я не должен все рассказать Аликс?

– Зачем? Чтобы она жила в постоянном страхе? – Амир покачал головой. – По-моему, все в порядке, если ты ей не врешь, а просто не до конца раскрываешь свое прошлое. Умалчиваешь о тех вещах, которые могут быть для нее опасны.

Я медленно кивнул, почувствовав себя немного лучше. Конечно, я расскажу Аликс о себе все, что возможно, и посмотрю, к чему это нас приведет, а когда-нибудь потом, если получится, выложу всю правду. Пока надо просто наслаждаться. Это мой шанс на счастье – вероятно, единственный. Как бы то ни было, я скрываюсь уже семь лет и пока цел. Может, так будет и дальше.

И вот она опять появилась – ложная надежда. Сегодня я больше не хотел думать. Поэтому позволил ей заключить меня в объятия, дающие утешение (хотя бы кратковременное), и убаюкать.

– Спасибо, друг, – сказал я, встретив взгляд Амира.

Он ободряюще улыбнулся:

– Всегда пожалуйста. Кстати, я бы очень хотел лично познакомиться с твоей Аликс.

– Устроим это после рейса, – ответил я тоже с улыбкой.

К сожалению, моя следующая встреча с ней могла произойти только через несколько дней, и это меня пугало. Я боялся, что мой оптимизм улетучится. Что я буду без конца думать о возможных последствиях и в итоге решу отказаться от самого прекрасного из всего случившегося со мной за многие годы. Если я этого не хотел, то выход был только один: отключить голову и слушать сердце.

Глава 21

Аликс

После того, что было между нами на острове, не видеть Лео дольше пары часов стало для меня пыткой. Как назло, его опасения подтвердились: новые гости не пожелали ограничиться однодневной прогулкой, и яхта вот уже двое суток стояла в какой-то бухте недалеко от Сен-Тропе. Я, разумеется, ужасно тосковала. Каждое утро, во время пробежки, у меня щемило сердце при виде пустующего причала «Авроры».

Когда Лео удавалось улучить минутку, он звонил мне или писал. Я, к сожалению, не всегда могла ответить, потому что тоже вертелась как белка в колесе. Сезон был в разгаре, работать чаще всего приходилось до ночи. До поступления в «Le Chat Noir» я уже успела приобрести профессиональный опыт, но столько, сколько теперь, я не готовила никогда. После каждой смены возвращалась в свою квартирку выжатая как лимон. И тем не менее счастливая.

Единственным, что отравляло мне жизнь, были тиранские замашки Клода. Я терпела, утешаясь мыслями о Лео и перепиской с Клои. Мы почти ежедневно обменивались сообщениями: она спрашивала, как развиваются мои отношения с шефом. К тому же мы часто, хотя и мельком, виделись, когда она привозила в ресторан свое печенье. Пару раз нам удалось пообщаться во время обеденного перерыва. В ее кондитерской я до сих пор не побывала, но это числилось под номером один в моем списке.

Сегодняшнее сообщение от Клои заставило меня улыбнуться.

Не давай себя в обиду! Я слышала, что драконы боятся воды. Если кое-кто опять начнет трепать тебе нервы, попробуй его обрызгать.

Драконом мы называли Клода. Прозвище очень ему подходило: он часто фыркал и при этом так багровел, что казалось, будто из его ноздрей вот-вот вырвется пламя.

Как он и пообещал мне в первый день, я переходила от повара к повару, показывая свои умения в разных областях кулинарии. То, что меня изначально огорчило и обидело, оказалось неплохой возможностью себя проявить. На этой неделе я работала в гардманже (так называется зона, где готовятся холодные закуски), и только за сегодняшний день несколько гостей уже похвалили приготовленные мной блюда, что страшно раздосадовало Клода, который крысился на меня как никогда.

Одна очень небедная пара, постоянные клиенты ресторана, даже пожелала лично со мной познакомиться, чтобы сказать, что тарталетка с горошком, черемшой и заправкой из маринованных огурцов, каперсов, трав и рубленого яйца сегодня была «еще вкуснее, чем обычно», и что они обязательно упомянут мое имя в своем блоге, посвященном высокой кулинарии.

Вернувшись на кухню, я сразу же встретила смертоносный взгляд Клода.

– В этом ресторане мы ни при каких обстоятельствах не покидаем рабочие места до конца смены, – сказал он пугающе тихо. – Может, в том второсортном заведении, где ты обучалась, такое и было в порядке вещей, но здесь – нет. Мы должны соответствовать стандартам не на сто, а на все двести процентов.

Последнюю фразу я уже слышала от шефа не знаю сколько раз. Под конец долгого рабочего дня у меня просто не оставалось нервов, которые я могла бы тратить на его беспочвенные упреки.

– Гости захотели видеть именно меня. Что мне было делать? Проигнорировать их желание? – спросила я, скрестив руки на груди.

– Гости захотели видеть именно меня! – издевательски повторил Клод. В каждом звуке, который он произносил, разговаривая со мной, ощущалась ненависть. – Ты сама-то себя слышишь? Работаешь младшим поваром без году неделю и уже возомнила, что правила на твою персону не распространяются? Я тебя от этого быстро отучу.

– То есть как «отучишь»?

– Ты меня поняла.

Клод подошел ко мне так близко, что я разглядела красные прожилки в его глазах и серые пеньки на небритом подбородке, почувствовала несвежее дыхание. Он уставился на меня