напоминают, что это не так.

— Вы хотели рассказать в чем различие между рожденными темными и ставшими ими, — напомнил я.

— Врешь и не краснеешь, Миша, — пожурила меня женщина и добавила, — Не я хотела об этом говорить. А ты спросил. Но так уж и быть, раз ты вызвался проводить даму до дома, я развлеку тебя беседой.

Я улыбнулся, признав, что бабушка мне нравилась. Даже несмотря на свой дикий наряд из розовой ткани и страз, казалась более настоящей. В отличии от многих, кого я встречал в этом мире.

— Когда рождается ребенок с темным даром, он похож на остальных детей, которые владеют светлой силой. Он не выбирает свою судьбу. Малыш растет в таких же условиях, как и все остальные. Никто не учит его быть особенным. Если в него вложить сострадание, доброту и заботу, то ведьмак станет достойным человеком. Пусть и темным. А если же растить ребенка, вкладывая в него высокомерие, самовлюбленность и презрение к окружающим, то выйдет из такого, даже светлого ведьмака, засранец. И даже самый светлейший аристократ, если он засранец, способен превратиться в темного. Но это будет уже его выбор. Собственный. Не подаренный судьбой.

— И многие ведьмаки в Империи становились темными по своей воле? — осторожно осведомился я.

— Очень правильный вопрос, юноша, — довольно кивнула женщина. — И в то же время опасный. Постарайтесь нигде не спрашивать о таком. Никто не признается в том, что его сила сменила оттенок. Не покажет этого окружающим. Ни один ведьмак в здравом уме не проявит себя темным, если не родился таковым. Потому как если он таким стал, то значит очернил свою душу, сделал что-то недостойное.

— Ясно.

— Быть может, такие потемневшие даже завидуют тебе, Миша. Ведь ты можешь открыто говорить о цвете своей силы. И не стыдишься ее. Ты с гордостью разворачиваешь за своей спиной прекрасные черные крылья, — собеседница неожиданно тоскливо вздохнула и посмотрела на меня искоса. — А они просто для красоты или ты летать можешь?

— Не пробовал, — смущенно признался я.

— Как так? — удивилась Иванна.

— Они только недавно появились. И как-то случая не было…

— Обязательно попробуй, — посоветовала женщина. — Ведь будет ужасно обидно, если ты лет через двести поймешь, что все это время мог летать, но не делал этого потому, что боялся пробовать. А столько лет спустя уже будет незачем.

— Почему же незачем? — я улыбнулся.

— Потому что колени болят, Мишенька. И когда приземляешься, им приходится несладко.

Иванна хрипло засмеялась и показалась куда моложе своих вероятных двухсот лет. Ее панама съехала набок, освободив седые пряди. Женщина стянула головной убор и запихнула его в карман ветровки.

— Так что рожденный темным, по сути, ничем не отличается от обычного светлого, верно? — спросил я.

— Кроме того, что никто не сможет понять, что ты определился с выбором пути и внезапно стал мразью. Но и доказать, что ты идешь путем света тоже не сможешь.

— Словам верить нельзя, — философски заметил я. — Надо смотреть на поступки.

— Ты очень молод, Миша. — усмехнулась женщина. — Но наверняка успел понять, что многие поступки совершают для вида. А самые важные дела делают в темноте, чтобы никто не видел. Или ты считаешь, что все благодетели сплошь святые?

— Не считаю, конечно.

— Вот взять к примеру твоего незабвенного дядюшку, — беспечно продолжила Иванна.

Я сбился с шага, и она осуждающе покачала головой.

— Я думала, что это ты меня провожаешь, а выходит наоборот.

— Извините, я не привык к упоминаниям моего родича.

— Странно, что ты не назвал его по имени. А отметил, что он тебе родной человек.

— Но это так, — упрямо заявил я. — Он мне не чужой. И я не стану делать вид, что стыжусь своего предка. И винить его ни в чем не собираюсь.

— И правильно делаешь, — примиряюще произнесла женщина и погладила меня по руке, словно решив успокоить. — Неважно, что говорят о нем остальные. Не стоит верить словам других людей. Ты должен доверять своему собственному мнению. Ты ведь знаком с ним лично, верно?

Женщина говорила с ленивой беспечностью, и ее голос убаюкивал. Но меня словно окатило холодной водой, когда я осознал, о чем идет речь.

— Его не стало много лет назад, — напомнил я, надеясь, что мой голос остался прежним.

— Что такое смерть для темного? — с улыбкой спросила Иванна. — Вот ты сам вернулся с того света и выглядишь на редкость свежим и вполне себе аппетитным. Даже несмотря на то, что зачем-то пил какую-то гадость сегодня.

Женщина забавно сморщила нос, будто только сейчас заметила, что от меня пахнет спиртным.

— Знаю, сила пережигает алкоголь, но похвально, что ты решил вернуться домой не на двух колесах.

— Вы не случайно встретили меня, верно? — прямо спросил я. — Видели, как я уезжал, раз поняли, что был на мотоцикле?

— Миша, на тебе куртка с цветами клуба и вшитыми щитками на локтях. И ботинки для езды на мотоцикле, — внезапно развеселилась женщина. — Я может и старая, но не глупая. А что до твоего дяди, я никогда не верила, что он умер навсегда. Он был слишком хорош, чтобы сдохнуть как собака.

Она резко остановилась, довольно сильно дернув меня при этом.

— Кстати, о собаках. Где моя любимая Принцесса?

Я оглянулся, заметив, что волочу за собой пустой поводок, а собачки на нем нет.

— Проклятье, — я сдавленно выругался. — Не заметил, как она оторвалась.

— Не бери в голову. Никуда она не денется. Эта глупышка думает, что на свободе ей будет лучше, но обежит круг по площадке и сама поймет, что вне дома ее ничего хорошего не ждет. К тому же, она так часто убегает, что каждый сотрудник комплекса знает эту поганку в морду. Изловят и принесут ко мне в апартаменты. Еще и лапы ей помоют.

— Уверены?

— Проверено временем, — подтвердила женщина и вновь направилась по дорожке. — Но мне было приятно, что ты решил мне помочь. Не побоялся.

— Ну, ваша принцесса хоть и кусачая, но бояться ее как-то несолидно. Она все же не волк.

— Я не про собачку говорю, юноша. Вовсе не про нее.

На этот раз я