чтобы им легче стало? Пропускать через себя силу, тем более чужеродную, то еще удовольствие, и не слишком полезно для здоровья. Что я и озвучила.

— Но здесь есть Эрик. Вы достаточно близкие родственники, чтобы для тебя всё прошло совершенно безболезненно. Весь удар я возьму на себя. Но если ты не хочешь, то я не настаиваю. Мы можем просто вернуться в Истик, и уже там поговорить с кем угодно, — пожал плечами Грим.

— Я думаю, вам стоит попробовать, Агнесса, — тоном заядлого соблазнителя произнёс Хель. Я кинула на него недовольный взгляд. Он уже однажды втравил меня в эксперимент, который плохо для меня кончился, и теперь снова пытается это сделать.

Некромаг закатил глаза, и под косые взгляды других утащил меня в лес, достаточно далеко, чтобы нас не услышали Бергели, славящиеся даже среди арэнаи острым слухом.

— Ну? — бросила я, скрестив руки на груди, и прислоняясь к дереву. — Я готова тебя выслушать.

— Я тебя не узнаю в последнее время, — сказал Анхельм. — Вечно недовольная ходишь.

— Я всегда такая. У тебя просто не было возможности со мной ближе познакомиться, — возразила я.

Анхельм недоверчиво вскинул бровь:

— А мне тебя характеризовали как чрезвычайно покладистую девочку… для арэнаи, конечно же.

Я фыркнула, выражая мнение о своей "покладистости". Это дедушка ему что ли наплёл, который не раз ломал копья о мой упрямый характер, или Нортон, который всё жаловался, что я до седин его доведу? Хотя на самом деле я действительно достаточно спокойная по натуре. Чтобы вывести меня из себя, нужно очень сильно постараться или основательно испортить мне жизнь.

Зато вот если это получилось — то успокоюсь я очень не скоро. Пламя гнева, раз вспыхнув, будет яростно гореть, пока не уничтожит источник дурного настроения, ну или пока меня не займут другие важные дела. И пусть умом я понимала, что некромаг мне ничего не должен, и самое главное, ничего плохого не сделал, моя до этого безадресная злость сконцентрировалась на фигуре человека, который оказывал на меня сейчас наибольшее влияние — на Хеле.

— Послушай, не упрямься. Нам до смерти нужна эта связь с Нортоном.

— Нам или только тебе?

— А есть разница? Мы в одной лодке, Агнесса. Пора бы тебе это понять.

Бр-р-р, ненавижу, когда со мной так разговаривают. Слишком уж это похоже на шантаж. Но я и сама чувствовала, что та странная связь, что возникла между нами, едва ли не крепче и сильнее любых моих родственных или личных привязанностей. Мой Eternnie Satari, Открывающий Пути. Почему-то жизнь и цели этого странного некромага казались мне крайне важными, близкими по духу. Ненавижу, когда так происходит. Слишком уж это всё необъяснимо, совершенно нрационально, и следовательно, неконтролируемо. А уж то, что Хель повадился манипулировать моим к нему пристрастным отношением бесило меня еще больше.

— В этот раз ты не уйдешь без объяснений. Что тебе нужно от Нортона?

— Того же, что и Бергелю. Информацию, и в том числе и по безопасности перемещения, — увильнул некромаг. — Агнесса, я прошу. Сделай это для меня, и я непременно верну тебе долг.

— Хорошо, я соглашусь с тобой. Но лишь с одним условием — ты сделаешь всё, чтобы убедить Нортона предоставить мне свободу действия. Я не хочу возвращаться в Истик. Ты сам видишь, в этом деле что-то не так.

— Хочешь снова влезть в проблемы? — Хель сузил глаза. — Эти игры могут оказаться тебе не по зубам.

— Ты мне поможешь, Хель. Ведь мы в одной лодке, — вернула я ему его же слова, а затем стёрла выражение неприступности со своего лица, и скорчила забавную рожицу, пытаясь сгладить напряженность момента: — Ты же сама видишь, шпион из меня плохонький, а вот дипломат может выйти вполне ничего.

— Скорее диверсант, — хмыкгул он. — Тебе действительно стоит вернуться в Тайрани. В конце концов, это не твоя война, и ты мало что можешь сделать. Ты всего лишь слишком молодой, и не очень опытный маг.

— А еще я боевой маг и Повелительница Перекрестков. Помнишь?

Анхельм тяжело вздохнул, и внезапно обхватил моё лицо ладонями. Руки у него были прохладные и сухие.

— Что ты?! — воскликнула я, смутившись от внезапного порыва мага. — Отпусти!

Но он даже не думал меня слушать. Взгляд его стал тяжелым и холодным. Пугающим.

— Иногда больше всего на свете мне хочется связать тебя по рукам и ногам, и спрятать от всех.

— Как это сделал тот дух? Или может, как Орани? — резко спросила я. — Он ведь твой ученик, Хель!

— Ты права, моя дорогая. И я не лучше его. Но ты…

Хель замолчал, но так и продолжил почти прижиматься ко мне. Глаза его в полутьме лесной чащи мерцали. И мне показалось, что я снова слышу шепот, то нарастающий, то почти исчезающий. Будто хаос пытался проникнуть в наш мир, взволнованный близостью двух своих посланников.

— Что? — хрипло спросила, обхватив запястья Хеля, но так и не пытаясь вырваться. — Что я?

— Сила эмиссаров хаоса — опасная, тёмная сила, которая нередко обращается против самого хозяина. Да и другим она счастья не несёт. Когда я сотворил морой, я не хотел зла. Это было лекарством от болезни. Помнишь, чем всё обернулось? Никакая болезнь не унесла столько жизней, сколько были погублены моими созданиями, вышедшими из под контроля. И я жалею об этом, но… если речь зайдет о том, выбрать ли между твоей жизнью и жизнями других, я выберу тебя. Если хочешь рисковать, ввязываться в бой, делай это. Но учти, что я буду следовать по пятам. Как твой Открывающий Пути, как Хель Пустынник. И я не буду больше сдерживаться, или прятаться. Ты готова к этому, Несс?

Я не смогла сдержать дрожь. Стоило ли мне бояться сигила, если тот, кого я столь беспечно привыкла считать своим напарником, почти другом, был гораздо страшнее? И возможно, он поможет мне. Но какой ценой?

— Не надо! — я отпрянула назад, уткнувшись спиной в ствол дерева. — Не надо. Если ты считаешь, что лучше будет, чтобы я уехала домой, я это сделаю.

— Хочу. Не беспокойся так обо всём, Агнесса. Это не первая и не последняя война в Ойкумене. Люди умирают постоянно. Тебя не должно это волновать так сильно. Просто живи своей жизнью, и не ввязывайся ни во что.

Это звучало, почти как приказ. Пальцы некромага впивались в мою кожу так сильно, что я не удивлюсь, если останутся синяки.

— Как ты можешь быть столь равнодушен и жесток? — отчаянно спросила я.

— Ох, милая. Ты видимо всё еще веришь в глубине души,