— Какая отличная инициатива! Но я бы предпочел, чтобы это была футболка. Полотенце мне не мешало.

— Идите к черту!

Делаю гордый шаг из-за стола и указываю на дверь.

А Михаил вместо того, чтобы послушаться, выбрасывает руку вперед и притягивает мое нестойкое тельце к себе. Бормочет мне в солнечное сплетенье:

— Да я и так в аду.

Одной рукой, обвившей меня за талию, он удерживает меня без всяких проблем, а второй скользит вверх по бедру, заныривая под футболку.

А на мне нет ни одного даже самого тощего и захудалого леопардика!

Я абсолютно беззащитна перед этим медведем, лапа которого уже добралась до моей задницы!

Юдин с довольным урчанием стискивает ягодицу, вызывая у меня самые противоречивые эмоции.

Стоп, стоп, стоп!

Разве можно меня вот так тепленькой брать? Питекантроп!

Я вырываюсь из хватки Михаила, и он поднимает на меня горящий взгляд.

— Маринк, не дури. Тебе будет хорошо, — обещает он.

— Возможно, — соглашаюсь я. — Но я все равно предпочту отказаться! Нет уж, война так война, никаких компромиссов! Юсуповы не сдаются!

Сузившиеся глаза Михаила настораживают.

— Уверена?

— Да!

Юдин поднимается, словно передо мной вырастая, и я в очередной раз поражаюсь, какой он огромный.

— Хорошо, госпожа дизайнер, — хмыкает он. — Только я до сих пор не воевал, а вот теперь начну. Ты не устоишь, рыжая. Готовься к переезду. Я уже сказал, какая шкура у постели мне подойдет.

Он нависает надо мной с плотоядным взглядом.

Упрямо смотрю ему в глаза.

Юдин склоняется ко мне… Он же не будет?

Будет.

Положив руку мне на затылок, Михаил снова притягивает меня к себе и целует с чувством, с толком с расстановкой так, что пробирает меня до самого донышка, несмотря на похмельный синдром.

Не сразу замечаю, что встаю на цыпочки, чтобы было удобнее целоваться, и вполне бодро отвечаю на поцелуй.

— Подумай и соглашайся, — подмигивает он мне. — Глядишь, поводов обзываться больше не будет.

Погладив еще раз ошалевшую меня по заднице, Михаил выходит их кухни.

Глава 27

Опомнившись, я мелкой рысью бросаюсь за ним вслед.

— Уже передумала? — уточняет Юдин.

— Нет, — тявкаю я. — Дверь изнутри подпереть хочу.

— Ну, у тебя не так много времени до полномасштабного наступления. Пощады не будет. Так что смирись и готовь белый флаг. Можно леопардовый.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — огрызаюсь я, почему-то представив вместо белого флага белую простынь.

— Иду на вы, Марина. Позвони мне, если надумаешь сдаться добровольно и получить удовольствие.

— А вчера ты моим звонкам не обрадовался, — язвлю я.

— Не готов оказался к свалившемуся счастью. Исправился. Теперь готов, — он поправляет джинсы, и я автоматически отслеживаю это движение и натыкаюсь взглядом на подозрительную опухоль в районе ширинки.

Внизу живота сладко тяжелеет, но я не позволяю себе повестись.

— В трезвом уме ни за что не позвоню!

— Увидим, — хмыкает Михаил, и у меня начинает ныть в груди от предчувствия надвигающейся катастрофы.

Уж больно решительно и спокойно этот индюк выглядит, прямо-таки уверенным в своей победе. Видела в интернете пояс верности. Надо приобрести от греха подальше.

Не рискуя приближаться к этому распускателю рук — не мужик, а осьминог какой-то — я дожидаюсь, пока Юдин покинет мои квадратные метры, и только потом запираю дверь.

Чего там Лялина говорила? Сдержанный, собранный, слова лишнего не вытащишь?

Ну да, ну да.

Кстати. Чего там я вчера ему писала?

С легким ощущением, что сейчас мне будет стыдно, возвращаюсь на кухню.

Мобилка жжет руки.

Так, а ну, взяла себя в руки! Скорее всего, ничего такого ужасного, Юдин же не свернул мне шею.

Первыми проверяю звонки.

Сначала четыре неотвеченных вызова. Потом несколько разговоров больше минуты, у меня в памяти смутно всплывают какие-то фразы, после которых создается общее впечатление, что на Юдина я наезжала.

«Козел он! Прямо сейчас и скажем! Звони!» — требует в дупелину бухая Алсу, и я, икая, лезу за телефоном.

М-да, может и к лучшему, что я не помню.

Хотя у меня такое чувство, что Михаил мне все припомнит, обязательнорасскажет в красках, когда наступит подходящий момент.

Ладно, а с сообщениями что?

Ух, ё-маё!

Хватаясь за сердце я скроллю вверх. И фотки даже. Мать моя женщина! Я закодируюсь!

«Что? Смелости не хватает трубку взять?»

«Или вы там не один, господин заказчик? Я вам не мешаю?»

«Сказать нечего?»

Роняю голову на руки. Твою ж мать!

В ответ мне приходит фотка электронных часов, стоящих, похоже, на прикроватной тумбочке. Три пятнадцать.

«Это если вам циферки в телефоне мелкие, госпожа дизайнер».

От меня гневный стикер в виде хомячка, потрясающего сковородкой.

И следующим сообщением ряд смайликов, которые, видимо, были призваны выразить мой гнев, но среди них почему-то встречаются и сердечки.

Млять. Позорище. Смайлики, стикеры.

Надеюсь, это Алсу отправляла. Но что-то мне подсказывает, что нет.

«Ты укушалась, что ли?»

О, нет!

Следом идет голосовой. Мой.

Прежде, чем запустить, я наливаю себе водички, выпиваю стакан залпом и подготавливаю новый. Чую, мне потребуется.

«Ты, ик, Бессовестный мерзавец… Стой, почему он мерзавец? — в это месте слышится неразборчивый бубнеж Алсу. — Точно! Надругался над девушками. И вообще ты Козел! С большой буквы! И бриться надо чаще! Ой извините, — это я уже кому-то, кто начинает возмущаться рядом со мной басистым мужским голосом. — Да ну вас в жопу, мы сейчас покажем…»

Запись обрывается, завершаясь феерическим грохотом.

Зажмурившись от стыда, я алею как маков цвет. Пережив минуту позора, я, открыв один глаз, проверяю сообщения дальше.

«Марин?»

«Марин, все в порядке?»