не обещал быть примерным мальчиком. Ты же сама войну объявила.

— Зря не обещал, — огрызаюсь я.

— Я еще в школе усвоил, что примерным мальчикам ни хрена не обламывается. Проходи. Осмотрись еще разок, может, быстрее привыкнешь.

В этот раз я скидываю сланцы. Шлепаю на кухню, демонстративно минуя спальню.

Вообще, конечно, Юдин извращенец.

Пытаться завалить похмельную барышню, которая полночи тебе названивала и козлом называла. Скрасил досуг так скрасил.

Первым делом мне выдают кружку с разогретым в микроволновке бульоном.

И даже крошат туда петрушку. Сухариков не дают, но и так уже неплохо.

Если Юдин думает, что я дам ему за суп, то он в жестоком пролете.

Я уже довольно похихикиваю, предвкушая, как обломаю его, но смешок застревает у меня в горле.

Потому что скотский Юдин одним движением берется за шиворот футболки и стаскивает ее, оставаясь в одних джинсах.

Йопть!

Мама.

Кажется, до этого момента Михаил только разминался, и сегодня меня реально ждет суровая битва за неприступность последнего бастиона.

Нахально улыбаясь, он презентует себя со всех сторон, бродя по кухне, то заглядывая в холодильник, чтобы достать продукты, то вынимая какую-то утварь.

Я топлю свой проклятый язык в кружке и помалкиваю, жадно следя перемещениями идеального, твою мать, тела по моей орбите.

Чего пялюсь? Я все разглядела, когда он подтягивался и отжимался. А этот свин просек, что мне все понравилось.

Чего-то жарко.

Особенно жарко от осознания, что это тело намерено меня трахнуть. И не когда-нибудь, а не позднее, чем через час.

Я самовольно сгребаю пульт от кондюка со стола и врубаю посвежее.

Михаил понимающе оглядывается на меня, отрываясь от разделки какого-то мяса.

Блин, я даже не обращаю внимания, что он там делает.

Как развидеть ямочки над ягодицами, жгуты мышц на ребрах, плоский живот с дорожкой волос, убегающей под резинку белых трусов, показавшихся над спущенными джинсами.

Сволочь, готовился, что ли? Даже ремня в джинсах нет. Одно движение и удав на свободе.

Юдин потягивается, вызывая игру всех мускулов, и я пялюсь на напрягшийся пресс, вызывающий у меня непристойные ассоциации и фантазии.

— Ты шо делаешь, Ирод? — сиплю я, не в состоянии оторвать взгляда от этой заманухи.

Трахнет. Как есть трахнет. Отымеет, как котенка!

Надо бежать. Сматываться.

Но задница, посовещавшись с еще одной предательницей, отказывается отлепляться от кухонного гарнитура, к которому я привалилась.

Я беспомощно смотрю, как Михаил подходит ко мне.

— Апперетив, — прижавшись ко мне всем этим горячим, недопустимым, он тянется к верхней полочке, и я практически распластываю по его телу.

Якобы для устойчивости он выставляет ногу вперед, четко вклиниваясь коленом между моих бедер. Сердце подпрыгивает и начинает ходить ходуном.

Вторая рука Юдина проскальзывает у меня подмышкой, задевая нескованную лишним бельем грудь.

У меня перехватывает дыхание.

— Перец, — поясняет Михаил, демонстрируя перечницу, которую выудил из-за моей спины. — Я люблю поострее. Чтобы жгло.

Твою мать!

Глава 30

Аперитив он готовит!

Я уже, блин, пудинг!

— Ты, давай, не отвлекайся, — сглатываю я, ощущая его откровенную эрекцию, которая давит на тоненький заслон моих шортиков.

— Ни в коем случае, я полностью сосредоточен на главном блюде, — успокаивает меня Юдин, только я чего-то наоборот переживать начинаю еще сильнее.

И глаза у него такие… Я прям вижу в них циферки обратного отсчета: до полной стыковки осталось — три, два, один…

По лицу видно, что он прекрасно понимает, как меня пробирает, и доволен нужным эффектом.

Михаил отходит обратно к стряпне, а я судорожно выдыхаю. Пальцы, вцепившиеся в кружку, сводит от напряжения. Блин, вольтаж сумасшедший. Внизу живота все скручивается от неприкрытой однозначности его намерений.

Перевожу дыхание и с неудовольствием отмечаю, что без прижимающегося тела мне становится зябко. Чтоб хоть как-то разорвать тягучее многообещающее молчание, наконец интересуюсь:

— А что ты готовишь?

— Рецепт отца, помогает после гульбищ прийти в себя и набраться сил. Тебе, госпожа дизайнер, силы пригодятся.

Капец.

И ведь ничего не делает, только ходит весь такой горячий жеребчик, смотрит жарко, мускулами поигрывает, а у меня температура растет. С каждой минутой, проведенной на этой кухне, все отчетливее понимаю, что я себя переоценила.

«Шеф, все пропало!» — радостно оповещает меня пятая точка.

Мы еще поборемся!

«А оно нам точно надо?»

Перед глазами встает сцена из сегодняшнего романа про то, как на офисной кухне шикарный властный босс своего очень личного помощника сверхурочно под хвостик драл. А тут еще Юдин, задевая меня крепким бедром, возится с духовкой, и коленочки слабеют.

Сплошная диверсия!

Я срочно выбираю себе местечко побезопаснее — влезаю на барный стул возле полуострова. Но спасаюсь ненадолго. Уже через пару минут Михаил подходит ко мне с какой-то миской, в которой он тщательно размешивает белую субстанцию.

— Попробуй соус на соль, — у моих губ замирает вилка.

— Я тебе доверяю, — отрицательно мотаю я головой.

Ничего я не буду облизывать.

— Зря, Марин, я могу переборщить. А мне надо тебя соблазнить. Ход должен быть египетским конем, чтоб ты не соскочила, — честно признается Юдин.

— Скромнее надо быть в своих желаниях, — наставительно говорю я товарищу, совсем заплывшему за буйки.

— Ну уж нет, скромностью мои желания отличаться не будут. Я планирую очень нескромно тебя…

— Так и быть, давай свой соус, — срочно перебиваю я Михаила, отбирая у него вилку.

Мм, вкусно… Умеет. По всем фронтам работает. Многостоночник.

Хочу искренне похвалить талант кулинара, но закашливаюсь под плотоядным взглядом Юдина.

— Подержи, — он сует мне в свободную руку плошку с соусом.

На автомате принимаю посуду и только потом понимаю, что это подстава.

Обезвредив обе мои конечности, Михаил резко подается вперед и вторгается в мое