Не медля ни секунды, Итан притягивает меня к себе и вторгается в мой рот страстно, властно — так, словно от этого зависит его жизнь. Кажется, что он ставит на мне печать своей собственности. Он отрывается от моих губ, покусывает шею, мочку уха. Его руки блуждают по моему телу.

— Ты — моя, — произносит он, и эта фраза похожа на рык.

Он бросает меня на кровать и наваливается сверху. Моё сердце словно участвует в марафоне и бьётся с невероятной скоростью. Изнутри поднимается какое-то странное чувство, и оно точно не из приятных. Итан расстёгивает пуговицы на моём платье, в спешке оторвав последние две. Они со звоном падают на пол, разрывая своим звуком тяжёлую атмосферу этой комнаты. Итан тяжело дышит, его губы, и руки не пропускают ни один кусочек моего тела. Он всюду и я чувствую, как в бедро упирается его возбуждённый член. Кажется, что я смотрю этот эпизод своей жизни со стороны. Это не я, я просто не чувствую себя собой. Итан отрывается от меня и стягивает с меня трусики. Когда его голова опускается между моих бёдер, меня словно пробивает током. Я резко встаю и отскакиваю от Итана подальше, прикрываясь платьем как щитом.

— Нет, Итан, я не могу, — еле пищу я и уже твёрже добавляю: — Ты должен уйти.

— Что? В чём дело? — он явно озадачен и обижен. Страсть в его глазах потухает, и на её смену приходит неверие. Он смотрит на меня, ожидая ответа и надеясь, что я шучу. Но когда я не отвечаю, он хмурится ещё сильнее. Теперь его лицо в полутьме спальни кажется разгневанным.

— Хорошо, — буквально выплёвывает он, его грудь то поднимается, то опускается. — Раз ты так хочешь, я уйду. Ты просто устала, так что отдохни и увидимся завтра.

Он приближается ко мне, словно хочет что-то сказать, но лишь кивает и уходит, громко хлопнув дверью. Как только он покидает спальню, я опускаюсь на пол и часто дышу. Меня сотрясают беззвучные рыданья, но я не плачу. На грудь словно положили раскалённое железо. Мозг с бешеной скоростью прокручивает то, что только произошло. Итан будто чувствовал, что я хочу уйти. Каждым своим жестом и прикосновением он хотел самоутвердиться. Было в его глазах что-то ещё, кроме страсти и вожделения. Гнев или, быть может, страх? Голова гудит от произошедшего, мысли не оставляют меня в покое, пока я не засыпаю.

Следующий день наступает без задержек. У времени свои законы, оно не может встать на паузу, хотя тебе именно этого и хочется. Оно еле ползёт, когда вы чего-то ждёте. Летит на предельной скорости, когда вам так хочется растянуть приятные мгновенья. С этим сложно смириться, но иногда я представляю, что Время — это очень странный старик, любящий подшутить над неудачниками вроде меня.

С самого утра дом наполняется шумом, командирским тоном моей подруги и сумасшедшим музыкальным сопровождением. Всюду снуют незнакомые люди в униформе, приводя наш тихий домашний очаг в дом для вечеринок. У меня же напрочь отсутствует праздничное настроение. Я всё ещё перевариваю события вчерашнего вечера, совершенно не понимая, как поступить. Итан никогда не вёл себя так властно и нахально. Но что-то в нём определённо изменилось.

— А вот и именинница! — восклицает отец, когда я захожу на кухню.

Он смотрит на меня с нежностью, а в его глазах встают слёзы. Папа подходит ко мне и заключает меня в объятия. От него пахнет свежестью и лёгким ароматом кофе.

— С днём рождения, малышка, — шепчет он и целует меня в щёку.

— Спасибо, папа.

— Мама бы гордилась тобой, — он смотрит на меня и протягивает мне небольшую бархатную коробочку насыщенного синего оттенка.

— Не нужно было тратиться, — говорю я, но папа тут же меня перебивает.

— Это от мамы, она бы хотела, чтобы это осталось у тебя.

Я открываю коробочку и вижу внутри серьги. С виду обычные жемчужные серьги, но я знаю, что они достались маме от бабушки. Это семейная реликвия, передающаяся старшей дочери. Для меня это особая честь, и я сама не сразу замечаю, как по щеке скатывается слеза.

— Спасибо, — говорю я еле слышно.

— Прекрасно, папа, тебе удалось довести её до слёз за пять минут, — бормочет Лиз и подходит ко мне. Я с удивлением гляжу на сестру. Кажется, впервые за долгое время она предстаёт передо мной без жуткого макияжа. На ней красное платье с белыми цветами, а светлые волосы убраны чёрным ободком.

— Маленькая вредина, — улыбаясь, произносит отец, щёлкнув сестру по носу.

— Просто не люблю всю эту сырость, — она самодовольно смотрит на отца, и тот уходит, оставив нас наедине. — Теперь моя очередь поздравлять. С днём рождения, дорогая.

— Спасибо.

— Но вот подарок ты получишь только вечером, — она хитро улыбается и уходит, оставив меня в неведенье.

Всё остальное время до вечера проходит как в тумане. Кензи приводит меня в порядок, подстригая мои длинные волосы и перекрашивая в неизвестный мне цвет. Она суетится вокруг меня, а я чувствую себя какой-то моделью перед выходом на подиум. Когда подруга заканчивает, подводит меня к зеркалу. Кензи вся светится от нетерпения увидеть мою реакцию, и я уже боюсь смотреть на себя. Но подруга не сдаётся и подталкивает меня. В зеркале на меня смотрит совсем другая девушка, и мне требуется время, чтобы разглядеть в ней себя. Мои волосы стали короче и темнее, и Кензи завила их мягкими волнами. На лице непривычный для меня яркий макияж. Карие глаза обрамляет чёрная подводка и такие же тёмные тени. На губах помада персикового оттенка и скулы выражены так, как никогда бы не сделала я. Эта девушка в зеркале сексуальная, сильная и дерзкая и мне хочется стать такой внутри.

— Ну как? Мне уже давно хотелось привести в порядок твои волосы, — произносит подруга, чуть ли не подпрыгивая от возбуждения. Сама же она выглядит ничуть не хуже меня. Её чёрные волосы волнами лежат на плечах, тёмные глаза обрамляют пышные чёрные ресницы. Красные губы пылают ярким огнём, под стать такому же алому платью с вырезом, сквозь который виднеется ее оголенное бедро.

— Идеально! — восхищённо произношу я.

— Это ты ещё платье не видела, — говорит она, прищуриваясь.

Кензи уходит и тут же возвращается с платьем в руках. Оно переливается всеми оттенками — от синего до чёрного.

— Давай, примеряй, — она протягивает мне это шёлковое великолепие, и я с трепетом принимаю его.

Когда платье занимает законное место, я возвращаюсь к зеркалу. Платье слишком короткое, доходит до середины бедра, благодаря чему делает мои ноги длиннее. У него нет рукавов, лишь широкие лямки. Оно обтягивает меня со всех сторон, показывая мою стройную фигуру.

— Грудь не мешало бы увеличить, но и так неплохо, — подруга усмехается, и я толкаю её в плечо. Грудь всегда была моим слабым местом. У меня неполный второй размер, а мне, конечно же, хотелось побольше.

— Ладно, пошли, нельзя заставлять людей ждать, — подруга берёт меня под локоть, и мы спускаемся вниз.

С улицы доносится музыка и голоса собравшихся людей. Кензи постаралась на славу и, судя по всему, созвала сюда весь город. Чувствую себя кинозвездой, которую за дверью ожидает толпа журналистов.