Я положила трубку в сумку и припарковалась около кафе, на пороге которого стоял Кирилл.

— Добрый день, Виола, — сказал он, когда я подошла к нему.

— Сегодня не душилась вовсе. Как вы поняли, кто перед вами? — удивилась я.

— Гель для душа и шампунь у вас прежние, — уточнил владелец заведения. — Хотите капучино?

— Не откажусь, — обрадовалась я, усаживаясь за столик, — выпью бокал, и за работу.

— Похвалите меня, — попросил Капотов, когда я устроилась за столиком.

— С удовольствием. У вас прекрасный уютный ресторанчик… — начала я.

Кирилл похлопал себя по груди.

— Это да. С минимумом затрат я организовал чудесное заведение. Хотя владельцем сети трактиров мне не стать, собственно, и амбиций таких нет, я вполне доволен тем, что в обед и вечером тут не протолкнуться. Однако не о бизнесе пойдет речь. Помните мужчину, который у окна сидел, а потом на улицу вышел и умер?

— Естественно, — ответила я.

— Я узнал, кто он такой, — гордо объявил Капотов.

— Как вам это удалось? — поразилась я.

— Вчера вечером, совсем поздно, сюда пришла пара, села за тот же стол, где вы сейчас устроились. Сначала они что-то тихо обсуждали, потом выяснять отношения стали. Мне их лай не мешал, но мужика я пожалел — уж очень на него баба наскакивала. Так орала, что я их беседу в деталях слышал и понял: она на Новый год шубу ожидала, да не получила. Сейчас сентябрь, цены на мех ниже, чем зимой, вот и затеяла мадам оперу с коротким либретто: «Купи норку. Все подруги в манто, а я в драповой обдергайке с воротником из кошки». Муж ей разумно возражал: «Я кредит плачу за квартиру. Сама же хотела трешку, так что донашивай пуховик». Мне понятно стало, почему они у меня в кафе оказались — через два дома склад, где меховыми изделиями торгуют, там реклама висит: скидка пятьдесят процентов. Сначала-то мадам прибежала, села и за телефон схватилась, к себе сюда благоверного вызвала. Думала небось, что уговорит супруга, и когда тот согласится на покупку в принципе, мигом его к прилавку оттащит. Но не вышло. Слово за слово — поругалась парочка крепко. Тетка схватила чайник, шандарахнула его о пол и умчалась вон. Мужик крякнул, вынул кошелек, подошел к стойке. И вот какой у нас разговор состоялся.

— Прости, друг, совсем жену по кочкам понесло. Сколько с меня за чайник?

А до моего носа добрался запах ну совсем такой, как от того человека, что у двери кафе в ящик сыграл. И я ему ответил:

— Ерунда, посуда за счет заведения. Можете на пару вопросов ответить?

Дядька явно удивился, но согласился.

— Спрашивайте.

Я прямо в лоб поинтересовался:

— У вас на работе на днях никто не пропал?

Посетитель обомлел.

— Откуда вы знаете?

Я очки снял и объяснил: мол, я слепой, живу с помощью носа. Ну и изложил всю историю про чудака, который мне рубль на чай оставлял. Клиент аж охрип сразу:

— Умер? Во дела!

Мы разговорились, и вот что выяснилось. Посетитель визитку оставил, гляньте…

Я взяла карточку и вслух прочитала:

— Герман Львович Варавкин, кандидат химических наук, фирма «Инвесткомтарклопклещ».

— Дядька этот, муж сбежавшей любительницы пушнины, изобрел какую-то отраву от всех сразу насекомых — от комаров, тараканов, клопов, клещей, — развеселился Кирилл. — Одним махом семерых убивахом. Прямо как в сказке про портного, который считал себя великим воином, потому что семь мух одним ударом прихлопнул, и всем рассказывал, какой он герой, забыв уточнить, что его противниками насекомые были.

— Надо же, Инвесткомтарклопклещ, — повторила я и рассмеялась. — Говорящее название.

— Варавкин тут неподалеку арендует нежилое помещение, — продолжал Кирилл. — Если на соседнюю улицу свернуть, то увидите пустырь, а там что-то вроде сторожки. Вот там он свою дрянь и бодяжит, а потом по клиентам развозит. Работников в фирме всего двое, владелец-изобретатель и Евгений Газетин. Последний вчера ушел на обеденный перерыв и не вернулся.

— Вот почему от несчастного какой-то химией пахло, — сказала я.

— Въедливое амбре, — согласился Капотов и продолжил: — Герман Львович мне сказал, что платить работнику много он не мог. Газетин ему не очень нравился — уходил на обед и мог опоздать, вернуться через полтора, а то и через два часа. Правда, всегда задерживался после окончания рабочего времени, отрабатывая дневное отсутствие. Но сам-то Варавкин домой хотел, к жене, к телевизору и ужину! В конце концов он Евгения стал одного вечерами оставлять. И тот честно химию по бутылкам разливал. А потом вдруг ушел на ланч и не вернулся. Хозяин пытался с ним связаться, но трубка зудела: «Абонент не обслуживается». Герман Львович занервничал очень, когда Газетин ему еще во время обеда позвонил, понес какую-то чушь и вдруг отсоединился.

— Те-ле-фон… — по слогам задумчиво произнесла я. — Дядька же его вынул, когда к двери шел, я забыла совсем. Надо бы сказать об этом следователю Рукавкину. А еще у Газетина в руках была спортивная сумка, но около тела ее не обнаружили. Вы, конечно, молодец. Но несмотря на то, что я не вспомнила о мобильнике убитого, в полиции уже наверняка выяснили, кому принадлежит номер, и связались с родственниками.

— Я бы на это не рассчитывал, — поморщился Капотов, — у одной моей знакомой пропал брат. Уж она его искала-искала, а потом совершенно случайно нашла тело в морге при больнице. И ведь что интересно — у мужика при себе телефон был в сумке. Но ее при покойном якобы не обнаружили. Ясное дело, кто-то ее спер. Или работники «Скорой», или полицейские нечистые на руку оказались.

— Ой, что я вспомнила! — подпрыгнула я. — У Газетина на поясе висела торбочка. Давно их не видела, хотя раньше они были популярны. Ими обычно продавцы пользовались, а еще те, кто хотел, чтобы руки свободными оставались. Когда этот Газетин шел к двери, я заметила на ремне его брюк этот раритет и подумала: «Где можно было такую древность откопать?» А он на ходу вытащил сотовый и вышел на улицу. Ну вот почему я этого раньше не вспомнила и Рукавкину не сообщила? Совсем из головы вылетело!

Я замолчала. Потом добавила:

— Когда на улице женщина закричала «Помогите», я выбежала из кафе и увидела: мужчина лежит на асфальте, а рядом стоит и трясется от ужаса тетка. Между прочим, позже выяснилось, что она врач. Правда, стоматолог, в ее практике мертвый больной — чрезвычайный случай. Причем я хорошо помню: большой спортивной сумки около тела не было, «торбочки» на поясе тоже.

— Уверены? — спросил Кирилл.

Я кивнула. Затем добавила:

— Более того, сотовый в обозримом пространстве также отсутствовал. Иначе б я его заметила.

— Когда-то у меня был кошелек, который на ремень пристегивался, — пустился в воспоминания владелец трактирчика. — Один раз, помню, я шлепнулся зимой, поскользнувшись, так он далеко отлетел, потому что кнопки сами по себе расстегнулись. А сколько дядька на улице пролежал, как вы думаете?