– Хорошо, тогда скажем, что мне просто повезло. Хотя, по моим рассчетам, вы должны были закончить с атласом, который у вас в руках, как раз за три-четыре дня, точнее, за три-четыре воскресных дня, учитывая, что на неделе времени на чтение у вас практически нет, а размер издания достаточно велик, чтобы держать его у себя в комнате.

Анфиса была вынуждена признать, что некоторый резон в словах Александра был, и, быть может, он действительно поджидал здесь именно ее. Она почувствовала необычайную потребность что-то сказать, но совершенно не знала, с чего стоит начать. Последние несколько дней все мысли ее были заняты исключительно им, но вот сейчас он сидит напротив нее, а слова никак не идут.

– Мне следует извиниться перед вами. В последний наш разговор я вела себя безобразно…

Но Александр перебил девушку, внезапно взяв ее за руку. Это было так неожиданно, что первым непроизвольным желанием Анфисы было отдернуть ее, но Александр мягко, но уверенно удержал запятье.

– А теперь послушайте меня. Нет никакой надобности извиняться ни вам передо мной, ни мне перед вами. Боюсь, я слишком прямолинеен, чтобы обернуть это в более изящные выражения, а поэтому скажу, как есть… Вы мне небезразличны, как, мне хотелось бы в это верить, и я вам. А поэтому очевидно, что вас интересуют и смущают некоторые обстоятельства…

Александр замялся, тщательно подбирая слова.

– Поверьте, что если бы дело касалось только меня, я бы ни минуты не колебался, и все бы вам рассказал в ту же ночь, после ужина у Кайсаровых, но я не могу. По крайней мере, пока. Поэтому мне важно, чтобы вы просто мне поверили.

Анфиса изо всех сил пыталась проследить за логикой в словах Александра.

– И во что же мне следует поверить?

Мужчина провел рукой по волосам. Он не раз обдумывал этот разговор с Анфисой, пока был в отъезде, но почему-то сейчас слова, которые он давно уже заготовил, казались ему невероятно наивными и лишенными какого-либо смысла.

– Мы с Таней росли как брат с сестрой с самого детства и никогда не относились друг к другу иным образом. Но Петр Иванович довольно властный человек, от которого мы оба целиком и полностью зависели, и нам было проще позволять ему видеть то, что он желает, нежели идти с ним в прямое столкновение.

Мужчина сделал вздох, словно каждое слово давалось ему на редкость тяжело, и продолжил.

– Что до той странной дамы, заявившейся ко мне однажды посреди ночи, то опять же, могу ваc заверить, что мотивы ее были далеки от романтических.

Анфиса с жадностью хватала каждое слово, боясь в очередной раз обмануться в намерениях Александра. В глубине души она верила, отчаянно верила всему, что он говорил, но вера эта была иррациональная, основанная лишь на желании верить, и это обстоятельство не на шутку ее смущало.

Александр между тем умолк и вопросительно взглянул на Анфису, ожидая ее реакцию, но она продолжала молчать. А между тем непослушный локон выбился из пучка на ее затылке, и, подобно пружинке, закачался перед лицом. Александр на мгновение замер в нерешительности, но затем все же осторожно, двумя пальцами, взял шелковистую прядку, и несколько неуклюже постарался убрать ее за ушко Анфисы. Вышло это не очень ловко, и девушке пришлось самой поправить выбившийся локон, когда тот спустя всего лишь мгновение снова повис у нее перед глазами. Руки молодых людей при этом встретились, и их пальцы мгновенно переплелись, так легко и естественно, будто бы так и должно было быть. Словно им обоим отчаянно хотелось все это время прикоснуться к друг другу …

Анфиса залилась густым румянцем, но в тусклом свете единственной лампы горевшей в гостиной Александр вряд ли мог это разглядеть. Тут часы, висевшие на стене в столовой, начали бить двенадцать, и управляющий каким-то совершенно чужим, грудным голосом произнес:

– Настоятельно рекомендую вам сейчас же подняться к себе.

Оцепенение спало, Анфиса осознала, что в ее поведении нет ничего естественного, и она снова ведет себя крайне безрассудно. Резко встав со своего места, она едва не уронила лежавший рядом атлас. Подхватила книгу на руки и не оглядываясь, почти бегом, вышла из гостиной, благодаря судьбу за то, что бой настенных часов так вовремя привел ее в чувство.

Глава 10. Маленькая ложь во благо

После разговора с Александром Анфиса была взволнована, но вместе с тем возмущена и расстеряна. Посему выходило, что Александр, хоть косвенно и признался в своих чувствах к ней, а все же не дал никакого объяснения происходящему, предлагая полностью и во всем ему довериться. Очевидно, что он и сам подозревал в чем-то Еремеева, и вел какую-то, понятную только ему, игру. Но вместо того, чтобы прямо рассказать о своих подозрениях Анфисе, он, как и прежде, предложил ей лишь оставаться в неведении, явно переоценивая ее терпение.

Анфиса же, будучи от природы особой деятельной, не могла даже представить себе того, что останется в стороне. Она была уверена, что приблизилась к разгадке тайн Еремеева довольно близко и остановиться, когда почти достигла цели, ей было невероятно сложно. Казалось, что она уже нашла все ниточки и теперь стоит лишь ими правильно распорядиться.

Пережив на следующий день ничем не примечательный завтрак, занятия с девочками, а после обед и ужин, за которыми не происходило ровным счетом ничего, Анфиса совершенно истрепала себе нервы, а потому вечером, уже после того как все поднялись из-за стола, обратилась к купцу с неожиданной просьбой:

– Петр Иванович, могу я попросить вас о небольшом одолжении?

Купец собирался посидеть перд сном с газетой, и вторжение гувернантки его весьма удивило.

– Анфиса Алексеевна? Да-да, конечно. Прошу вас, только не говорите, что вы тоже собрались замуж! Найти замену одновременно и вам, и Софье Петровне будет решительно невозможно.

Говоря это, купец улыбался, что должно было бы свести его слова к шутке, но в голосе проскальзывали нотки, говорившие об искренней обеспокоенности.

– Нет, тут дело совершенно в ином. Как вам должно быть известно, я круглая сирота, но, по счастливой случайности, обе дамы, состоящие со мной в некотором родстве, сейчас в Петербурге, и я хотела попросить у вас разрешения пришласить их на ужин. Это совершенно исключительный случай. Могу вас заверить, что эти дамы – единственные мои родственницы, и вряд ли еще когда-нибудь смогут навестить меня в столице.

Просьба была дерзкой, и Анфиса нисколько бы не удивилась, если бы купец ей отказал. Но расположение духа у Петра Ивановича было на редкость благодушное, и он без лишних разговоров предложил Анфисе пригласить гостей на ужин послезавтра, добавив, что ему и самому будет крайне интересно познакомиться с её родственницами.

Александр, все это время