Остальные женщины покивали, выражая полное согласие.

— С моста Саутворк я броситься уж никак не могла, — проговорила Мама Темза. — И вот после долгих скитаний я оказалась — как вы думаете, где?

— На Лондонском мосту?

Протянув руку, Мама Темза потрепала меня по коленке.

— Да, это был старый Лондонский мост, который потом продали тому милому джентльмену из Америки. Есть же люди, которые знают, как ублажить реку. Два барреля «Гиннеса» и ящик рома «Барбанкур» — вот это дело!

Умолкнув, Мама Темза отхлебнула чаю. Вошла Беверли с тарелкой пирожных с кремом и поставила ее так, чтобы удобно было брать. Я и сам не заметил, как взял одно из них, но тут же положил на место. Беверли фыркнула.

— Посреди старого Лондонского моста была маленькая часовня Святого Бирина, и я, будучи доброй христианкой, решила, что это как раз самое подходящее место. Я стояла там и смотрела на запад. Начинался прилив. Лондон тогда еще был портом, но порт этот уже умирал, подобно старому человеку, который прожил долгую, интересную жизнь и сохранил в памяти множество разных историй. И теперь он боялся слабости, боялся, что никто о нем не позаботится, — потому что в реке уже не осталось ни единой сущности, способной позаботиться о старике: ни ориша,[15]ни прочих духов. Вообще никого. Я услышала, как река зовет меня по имени — по прежнему имени, которое я забыла. Она говорила:

— Тебе плохо, мы видим это. Ты плачешь, как дитя, и виной этому мужчина.

И я ответила:

— О река, мой путь сюда был так долог, из меня не получилось медсестры, и любимой женщиной я тоже не стала, потому что мой мужчина разлюбил меня.

И сказала мне река:

— Мы можем унять твою боль, сделать тебя счастливой, подарить тебе много-много детей и внуков. Весь мир будет принадлежать тебе и положит к твоим ногам свои дары.

— Что ж, звучало заманчиво, — продолжала Мама Темза, — и я спросила: «Что я должна сделать? Чего вы хотите?»

«Ничего, — ответила река. — Кроме того, что ты и так хотела сделать».

И я прыгнула в воду — плюх! И опустилась на самое дно. И знаете — там, на дне реки, полным-полно такого, что вы просто не поверите. Скажу только одно — это все хорошо бы достать, вот что. — Она вальяжно махнула рукой в сторону реки. — Я вышла из воды у доков Уаппинга — там, где раньше казнили пиратов. И с тех пор не покидаю этого места. Темза — самая чистая из промышленных рек Европы. Как думаете, почему? Вспомните Свингующий Лондон,[16]клевую Британию,[17]Барьер на Темзе[18]— думаете, это все просто так?

— А Купол Тысячелетия? — спросил я.

— Да, сейчас это самая популярная концертная площадка в Европе, — кивнула богиня. — Девы Рейна специально навестили меня, чтобы посмотреть, как он устроен.

Она многозначительно посмотрела на меня. Я же терялся в догадках, кто такие девы Рейна.

— Возможно, Отец Темза видит все это несколько иначе, — предположил я.

— Папаша Темза, — презрительно фыркнула Мама. — В молодости он дал ту же самую клятву, стоя на том же месте, где стояла я. Но сам ни разу после Великого Зловония 1858 года[19]и не появился ниже Теддингтонского шлюза. Даже после того, как Базалгетт[20]установил свои коллекторы. Даже когда начался Лондонский блиц[21]и весь город был в огне. И он еще заявляет, что это его река!

Мама Темза горделиво выпрямилась в кресле, словно позируя для парадного портрета.

— Я вовсе не жадная, — сказала она, — пусть он владеет Хенли, Оксфордом и Стейнзом. Но Лондон будет моим, и все дары мира лягут к моим ногам.

— Мы не можем допустить, чтобы ваши слуги конфликтовали друг с другом, — сказал я. Веское «мы», обозначающее королевское правосудие, — очень важный фактор в работе полисмена. Оно как бы напоминает вашему собеседнику, что за спиной у вас стоит могущественная Лондонская полиция — организация, облеченная огромной властью и располагающая таким штатом, что может, если надо, захватить небольшое государство. И, всякий раз употребляя это «мы», сотрудники надеются, что вся остальная контора разделяет их мнение.

— Папаша Темза сам нарушает границы, — заявила Мама Темза, — это он должен отступить, а не я.

— Мы переговорим с Отцом Темзой, — сказал я. — А вас просим призвать к порядку ваших слуг.

Мама Темза, склонив голову набок, поглядела на меня долгим, задумчивым взглядом.

— Вот что, — сказала она наконец, — даю вам срок до фестиваля цветов в Челси. Если к этому времени вы не урезоните Папашу, мы сами возьмемся за дело.