class="p1">— Вот идиот! Я ему членораздельно по-русски говорю: «На озеро!», а он не понимает!

Водитель услужливо открывает двери машины и снова пытается понять конечную цель поездки, громко и медленно спрашивая по-фински. Оппонент, достав из внутреннего кармана купюры евро и видно закипая, чуть ли не кричит:

— Последний раз говорю: На озеро «Лескеляньярви»!

Услышав родное слово — Лескеляньярви-, оно же название цели поездки, водитель, вежливо улыбаясь, повторяя его снова и снова, завладел добычей, и машина тронулась.

Мой друг не с первого раза произнес:

— Лескеляньярви! Ну, давай, еще об языкознании. Обещал!

— Хорошо! Слушай дальше! Начало нулевых, август. Германия. Мы с женой отдыхали в Саксонской Швейцарии. Чтобы ты понимал — это национальный парк в долине реки Эльба недалеко от Дрездена. Парк, где все ухожено, не увидишь мусора, сломанных деревьев, веток. Гуляешь по аккуратно вымощенным широким дорожкам, на пересечении которых установлены деревянные резные указатели. Вот туда — долина небольшой горной речки с запрудами полными форели, а туда — популярный среди туристов водопад, где каждые полчаса под разные мелодии, открывая плотину, спускают воду.

Отель был расположен на верху горного массива с остроконечными скалами высотой порядка 200 метров над рекой. Украшением этого места, называемого Баштай, был, конечно, семипролетный мост. Я, кстати, привез настенную тарелку с изображением этого чуда. Пройдя по мосту, можно попасть на смотровую площадку, откуда открывался потрясающий обзор вниз на городок Ратен в долине реки Эльба.

Вот в день приезда, разместившись в гостинице, мы пошли знакомиться с парком. Недалеко обнаружили пробитую в скалах ведущую вниз тропу, ступени которой были довольно крутые и напоминали ступени эскалатора в московском метро. Я первый стал спускаться и через три или четыре марша встретил поднимающихся снизу двух женщин среднего возраста. Вид у них был усталый, пот не украшал лица. Подойдя ближе ко мне, одна из женщин по-немецки что-то спросила. Мои знания ограничивались фразами из советских фильмов о Великой Отечественной войне, поэтому в ответ громко прозвучало: «Йа, Йа!». Вижу, что женщины, очень расстроенные и еле держась за поручни лестницы, чуть выше меня завязали диалог с женой. Через несколько минут она, владеющая немецким языком, объяснила: «Тебя спросили, что еще столько же- 40 минут- подниматься? А ты им ответил: «Да, да!».

— Молодец! — одобрил мои действия профессор. Все или будет еще что-то?

Там же. На следующий день гуляли по парку. Сходили к водопаду в деревню Лихтенхайн, где в местном ресторанчике очень славно пообедали. Как сейчас помню большую порцию свинины с жаренной картошкой, лисичками и бокал пенного Пауланера. Потом пошли к Эльбе. Маршрут порядка пяти километров. Спустились с другой стороны горного массива Баштай к городку Велен. Какое-то непривычное спокойствие, умиротворение вокруг: небольшая кирха, безлюдная рыночная площадь, по реке тихо скользят узкие лодки академической гребли. Решили возвращаться назад. Крыши городка остались внизу. Мы поднялись в лесную чащу, и на ближайшей поляне видим, приближающегося мужчину с мальчиком на спине. Оба, видно, очень устали и, не доходя до нас, мужчина что-то по-немецки спрашивает. Я в его вопросе понял только слово «Велен», но после того случая, естественно, молчу. Жена бодро, наслаждаясь собственным произношением, ему что- то отвечает, и для убедительности рукой указывает направление к деревне Лихтенхайн. Мужчина, тяжело вздохнув, разворачивается с мальчиком на спине и исчезает в зелени.

— Спрашивал, правильно ли они идут к Велену. Я ему показала куда! — перевела жена мне.

— Здорово ты им отомстила за своего отца! Он же был у немцев в плену, в концлагере. Топать им до ближайшего населенного пункта пять километров туда и пять километров обратно до Велена! Кстати, надо куда-то свернуть в сторону, чтобы им больше не попасться на глаза! — отреагировал я.

Картошка была готова. Осталось только слить воду. Опята шипели на сковородке. Приходилось постоянно переворачивать их деревянной лопаточкой. На другой сковородке золотился лук, приготовленный для грибов. В большой комнате сервировался стол к позднему обеду, переходящему в ужин. Появилась селедочница с выложенными по краям срезами темно лилового лука. Середину стола украшала плоская ваза, с которой стрелами свисал зеленый лук. Мой друг был поклонником Чиполино. Из морозильника достали матового цвета бутылку водки. Налили по рюмкам.

— Ну, давай выпьем за третий вариант родины! — предложил профессор.

— Не откажусь! Придется рассказать, иначе не нальешь вторую! — подхватил я.

Первый класс я закончил в Москве на Бакунинской у бабушки с дедушкой. А затем волею моих родителей остальные школьные годы провел в ближайшем Подмосковье в городе Видное. Тогда основным транспортом была электричка с Павелецкого вокзала. Она приходила из Москвы на станцию Расторгуево. И с левой стороны на крутой возвышенности реки Битца за редким лесом сосен просвечивались дома. Вот эта картина: склон, сосны, за ними еле видные дома и есть город моего детства. В последние годы, приезжая на встречи с одноклассниками, замечаешь, как все изменилось: построено много новых кварталов. Но «старая» часть города с аккуратными двухэтажными домиками с небольшими палисадниками, узкими в одну полосу туда и обратно улицами, конечно, родней. Двор дома! Что может быть прекрасней в детстве — там друзья! Здесь я летом играл в футбол, а зимой — в хоккей.

— Понятно, это у тебя не только малая родина, но и город детства! Обрати внимание: заслужил, наливаю вторую! Есть понятие многоженство, значит, я понял, возможно — многородинье!

— После окончания школы переехали в Москву. Квартира на девятом этаже большого дома на Ленинских горах. Из окон виден утопающий в зелени Университет. Подсветка здания в праздничные дни настолько эффектна, что характерный силуэт казался хрустальным. Днем в ясную погоду с балкона можно было проводить экскурсии по Москве, видны все семь сталинских высоток. По воскресеньям я любил бегать. Придумывал себе цель — купить газету «Футбол» в киоске около входа Главной арены «Лужники». Путь лежал через территорию Дворца Пионеров, затем на смотровую площадку. На ней небольшой отдых. Да и как себе было отказать в удовольствии полюбоваться видом Новодевичьего монастыря, спортивных сооружений Лужников, чуть подальше зданий проспекта Калинина, Кремля. Почти все знаковые места столицы перед глазами! Со смотровой площадки — вниз по тропинке в середине Ленинских гор, подымаясь и спускаясь на разных бугорках к роднику с красно-ржавым руслом. Крутой берег Москва-реки заканчивался там, где впадала река Сетунь. Ну, а я, проскочив под мостом, по краю парка Новодевичьего монастыря, затем кладбища оказывался у цели. Вот, пожалуй, и все визуальные картины моей Родины!

— Понял, понял. Значит, если из твоих четырех вариантов вынести за скобки одинаковые составляющие, то получится следующее: обязательно