проект массивного геодезического купола, формировавшего центральную часть павильона США на выставке. К тому времени Баки, как все его звали, стал легендой. Он впервые построил легкий купол, придумал дом «Димаксион» и разработал революционные новые формы картографии. Он был знаменит своими захватывающими лекциями на самые разные темы, которые могли продолжаться часами, – я был на одной из таких лекций в Университете Мак-Гилла. Первый раз Фуллер пришел, чтобы увидеть Habitat, тогда существовавший только в виде модели, по просьбе руководства «Экспо» – они хотели убедиться, что он даст проекту свое благословение. Фуллер так и сделал и, уже собираясь уходить, достал из своего кармана браслет с брелоками и подарил его мне – дружеский жест, который я никогда не забывал.

Мы с Ниной и нашими детьми, Тааль и Ореном, переехали в квартиру № 904 в Habitat’67 непосредственно перед открытием. Мы устроили вечеринку, которая выплеснулась на несколько террас Habitat. Музыка, исполняемая карибской группой на стальных барабанах, разносилась над гаванью, а на заднем плане мерцал силуэт Монреаля. Наша семья жила в этой квартире в период всемирной выставки. Это было похоже на жизнь на карнавале. Поскольку одна треть комплекса была открыта для посещения публики, в нашу квартиру часто заходили заблудившиеся посетители. Услышав шум и суматоху, можно было выглянуть в окно и увидеть Шарля де Голля, прибывшего на встречу с генеральным комиссаром «Экспо», официальная резиденция которого находилась в квартире № 1011. Освещение Habitat’67 в прессе для меня было удивительным: казалось, будто о комплексе говорилось в каждой газете, в каждом журнале и во всех телевизионных программах в Северной Америке (и за ее пределами), а кульминацией стала статья с иллюстрацией на обложке Newsweek. Со всего мира потоком хлынули приглашения приехать с лекциями: из Индии, Британии, Латинской Америки, Израиля и других мест.

Как часто бывает в подобных случаях, восприятие такого инновационного архитектурного проекта со стороны критиков было неоднозначным. Ада Луиза Хакстейбл, архитектурный критик New York Times, назвала Habitat прообразом будущего. Она начала свой рассказ с описания того, как почтальон идет по одной из улиц Habitat и доставляет почту, а потом отметила, что это «небесная улица» и находится она на 10-м этаже. Хакстейбл продолжала: «Habitat нарушает почти каждое правило жилищного строительства, ранее существовавшие обычаи, традиции и условности». Проект, пишет она, «является значимым и ошеломляющим примером экспериментальной застройки, а также самым важным сооружением на “Экспо”, где архитектурное искусство представлено в изобилии». Некоторые критики, придерживавшиеся более традиционных взглядов, подобно Рейнеру Бэнему, отнеслись к проекту скептически и утверждали, что эта модель невоспроизводима и плохо подходит к климату Монреаля. Бэнем назвал Habitat’67 «дипломным проектом студента-пятикурсника, который каким-то образом оказался построен». Он ошибался – это был дипломный проект студента-шестикурсника.

Статья с иллюстрацией на обложке, 1971 г. Всемирная известность сохранилась на годы

Луис Кан ответил журналисту, писавшему статью для Newsweek, на удивление сдержанно. Кана можно было понять: я не только переманил его инженера, Августа Коменданта, но и заслужил международное признание в молодом возрасте с первым же проектом. Кан десятилетиями боролся, прежде чем получил высокую оценку, которой он действительно заслуживал. Как бы то ни было, потом мы встречались с Луисом Каном в различных местах и наши встречи проходили очень тепло. Я перед ним в большом долгу.

После закрытия «Экспо» в конце 1967 года в Habitat стали заселяться постоянные жильцы и пускать корни. Среди жильцов была семья Гопник, в которой дети Адам и Блейк стали писателями. Несколько лет назад, когда Habitat исполнилось пятьдесят лет, Блейк Гопник опубликовал эссе-воспоминание в New York Times:

Когда мне было пять лет, мне казалось, что наш новый дом бесконечно простирается во всех направлениях. Он «парил» над широкой, пенистой рекой с одной стороны и лихорадочным портом с другой. Именно такое здание мог бы построить я – детсадовец, складывая кубики один на другой, пока все сооружение не рухнет. В первый день после пробуждения в этом доме у меня перехватило дыхание, когда я увидел его чудеса, и с тех пор так было почти каждое утро…

Построенные на косе, отделяющей стремнины великой реки Святого Лаврентия от волнующихся вод монреальского порта, 158 квартир Habitat занимают 354 модуля из литого бетона, которые нагромождены в 11 этажей сумасбродной путаницы из консолей, мостиков и опасных открытых пространств – похожей на… (попробуйте догадаться!) груду детских кубиков. Что касается чистого сенсорного восприятия, тогда, как и сейчас, с Habitat нельзя было тягаться. Каждая минута в здании была не похожа на следующую, поскольку пространство, свет, воздух и звук танцевали вокруг. Мои родители установили конструкцию для лазания на одной из наших террас, но само здание оказалось лучшей игровой площадкой.

Глава 4

Старый город, новый город

Молящиеся у Западной стены в Иерусалиме, 1920 г. В те годы мужчины и женщины не были разделены

Во время проведения Всемирной выставки случилось событие, которое со временем окажет серьезное влияние на мою личную и профессиональную жизнь, – Шестидневная война. В июне 1967 года Израиль столкнулся с объединенными армиями Египта, Иордании и Сирии и за неделю победил их все. Было ужасно переживать эти события, находясь в Монреале. Все мои друзья из школы «Реали» были на фронте. Один из моих близких друзей детства, Мордехай Фридман, погиб в битве за Иерусалим. Я не был в Израиле 14 лет, но оставался в тесном контакте с друзьями. Тот факт, что меня не было там во время кризиса, вызывал во мне чувство вины и беспокойства, пусть даже я ничего не мог бы сделать. Я пришел в консульство Израиля, чтобы записаться добровольцем, но война быстро закончилась.

С тех пор Израиль опять стал занимать мои мысли. И в декабре 1967 года я смог вернуться – впервые после того, как моя семья уехала из страны. В период эйфории после Шестидневной войны, когда тревожные долгосрочные последствия этого конфликта предвидели лишь немногие, в Тель-Авиве проводилась международная конференция архитекторов и инженеров. Благодаря моему происхождению и тому вниманию, которое получил Habitat, меня пригласили на роль главного докладчика, и я охотно согласился. Нина, Тааль, Орен и я приехали в Израиль и обнаружили, что страна значительно отличается от той, которую я знал.

Для меня, как и для всех израильтян и всех палестинцев, арабо-израильский конфликт был неотъемлемой частью жизни. Мы все рассматривали его с точки зрения собственных обстоятельств и перспектив. Поскольку я не принимал участия в