Проверив три корабля, решили отдохнуть. Шарик опять нырнул в толщу водорослей, плюхнувшись туда, словно залетный метеорит. Ник же остался сидеть на берегу, в пяти шагах от зеленой, обманчиво спокойной поверхности бесконечного океана.

Он не доверял океану и вообще не доверял открытому пространству. Ник неуютно чувствовал себя под открытым небом и всегда старался поскорее оказаться или под крышей, или между кораблями мусорки, своими боками и носами загораживающими синее небо.

Он любил только ночное небо. Небо, усыпанное мириадами звезд. Небо, в которое он всей душой мечтал улететь с проклятой планеты.

Набив желудок пластинкой псевдомяса из саморазогревающегося пакета, Ник поднялся и пошел к кораблям, решив теперь забраться поглубже, подальше от океана. Опаснее, конечно, но… ничего другого не остается.

Шарик догнал его по дороге, когда Ник отошел уже километра на три. Ник чувствовал, что от друга исходит волна сытости и довольства.

– Наелся?

– Да, Ник. Хорошая еда! В этих водорослях много клетчатки, белка, нужные мне микроэлементы! Все, что необходимо для построения тела! Мне хватит на целые сутки. Завтра смогу еще слетать.

– Но ты вообще-то чувствуешь, как развивается тело? Что у тебя прибавляется, кроме веса? Можешь сказать, что именно?

Ник спросил, и ему вдруг стало смешно: о чем он спрашивает? Как Шарик может сказать, что в его организме прибавилось?

– Ник, ты знаешь! – Шарик пустил волну веселья. – Ты же сам все понял! Как существо может почувствовать, какие органы у него образовались?

– Так ты все-таки существо? Или робот? – усмехнулся Ник.

– Не знаю… – Шарик немного подумал, помолчал. – Иногда кажется, что существо. Иногда – что робот. А ты? Существо или робот?

– Кхмм… – Ник даже поперхнулся и сбавил шаг. – Я понял тебя. Ты сам себя не можешь определить. Поэтому мой вопрос просто глуп.

Потом они болтали на отвлеченные темы – обо всем на свете. И некоторые вопросы Шарика заставляли Ника едва ли не краснеть, хотя Ник почему-то думал, что давно уже разучился это делать. Ну да, вопросы, касающиеся жизнедеятельности человеческого тела, в том числе и размножения.

Почему Шарика заинтересовал этот вопрос, Ник не знал. А спрашивать не стал. Они с ним договорились, что секретов между ними нет. И быть не может. По одной простой причине: «ты – это я, я – это ты».

Об одном они больше не говорили – как сделать так, чтобы Ник мог видеть «глазами» Шарика.

Что бы он ни делал – и медитировал, закрыв глаза, и прикладывал Шарика к голове, и клал на него руки, и даже садился, – ничего не помогало. Мозг отказывался настроиться на «канал», Ник его не находил.

Все случилось, как всегда, совершенно нежданно. И так, что лучше бы и не случалось.

Это был седьмой по счету корабль. Высоченный рейдер, орудийные порты-мембраны которого были наглухо закупорены, корма глубоко ушла в почву, перекрыв доступ в трюм, и никакого намека на то, что кто-то сумел попасть внутрь этого гиганта. Никаких отверстий. Вообще никаких!

И такое бывает. И не так уж редко. Опустят буксировщики корабль на почву, накрыв шлюз, и попробуй попади в эту башню, сделанную из высокопрочной, устойчивой к космосу стали! Способной выдержать удар мегабластера, разом испаряющего большое озеро или небольшое море!

Тут два пути. Первый – трудоемкий, очень трудоемкий, дающий лишь малую надежду на успех. Но все-таки дающий. Это тоннель. Подкоп под корабль.

Такой способ доступен только группам людей – по вполне понятной причине. Во-первых, копать тоннель очень трудно. И один человек, и даже двое затратят на это слишком много времени. А потом, в конце процесса, придут другие мусорщики и отобьют объект. Просто отнимут, и все. Так что нужно быстро выкопать, да еще и отбиться от претендентов. От другой банды, например.

Увы, в конце концов может оказаться, что шлюз смят, сплавлен и проникнуть через него нет никакой возможности. И тоннель этот был абсолютно бесполезен.

Второй путь – это влезть наверх, на купол корабля, или на его нос, если корабль имеет игольную форму. И посмотреть, есть ли там какой-нибудь проход. Это может быть и портал для причаливания истребителя (на старых кораблях они закреплялись прямо на обшивке), и дыра от удара бластера, и открытая орудийная мембрана – для бластера или ядерной торпеды. Но пока не влезешь, не узнаешь.

Для того чтобы влезть, три способа. С воздуха, используя антигравы – практически исключено, так как исправных антигравитационных поясов ни у кого нет, а ради этого портить антиграв-рюкзак никто не желает. Пояс стоит огромных денег и запрещен, как запрещено и оружие. Найдут – убьют. Паранойя жителей Города, которые боятся, что с антигравитационными поясами к ним с неба посыплются тысячи жителей Внешки. (И посыпались бы, точно! Жареными тушками. Бластеры на что, идиоты?!)

Остаются магнитные присоски и присоски-липучки. Первые – только для тех кораблей, у которых броня притягивает магнит.

Вторые – для всех, кроме кораблей со сверхскользким покрытием, которым нередко оснащают линкоры высшего уровня, – меньше нагревается при прохождении атмосферы, когда выключаются защитные боевые поля, воспринимающие воздух как враждебную среду, которую нужно обязательно от себя оттолкнуть. Сжечь. Повышается расход энергии, а старые, несовершенные еще генераторы защитных полей могли и сгореть. На новых кораблях такого уже нет, хотя сверхскользкое покрытие все-таки применяют.

У него имеется много ценных свойств, в том числе отражение микрометеоритов, царапающих броню, а также вульгарной грязи. Когда корабль долго блуждает в космосе, его броню разъедает, будто кусочек сахара в чашке воды. Она становится зернистой и, соответственно, более слабой. Сверхскользкое покрытие увеличивает срок службы верхнего слоя брони.

И вот на таком скользком покрытии не держатся ни магнитные присоски, ни липучки – ничего.

Магнитных присосок у Ника не было: они тяжелые, неудобные, требуют зарядки. А вот липучки были. На руки и на ноги. Ноги вставляются в подобие шлепанцев из пластметалла, на конце шлепанцев – собственно присоски. На руки – наладонники с такими же присосками. Активируются присоски специальным спреем – побрызгал, и несколько часов липучки с трудом оторвешь от любой поверхности, к которой ты их опрометчиво пришлепнул.

Лазить с присосками – настоящее искусство и тяжелый труд. Чтобы оторвать ногу с присоской от борта корабля, нужно затратить много усилий. А лезть довольно высоко! Расстояние бывает немаленькое! Пока долезешь, взмокнешь, словно от десятикилометрового пробега!

Когда Шарик сообщил Нику, что наверху имеется отверстие и он, Шарик, может сквозь него свободно пролезть, Ник вначале не обратил на это особого внимания. Но когда Шарик сказал, что в отверстие может пролезть и «брат», насторожился и уселся думать, отправив малыша пошарить в корабле. Думал Ник недолго, до тех пор, пока Шарик не сообщил, что в корабле, по которому он пролетел от носа до кормы, есть закрытые каюты, а еще валяется много вещей, ценность которых он определить не может. Но на первый взгляд того, что им надо, нет.