Ксения хлопнула в ладоши:

— Точно! Тогда я сейчас. Тебе какой — минералки или сладенькой?

— Колы, если не трудно, — Ира полезла в карман. — Вот, возьми деньги.

Ксения решительно отстранила ее руку:

— Я угощаю.

Через минуту она скрылась в лабиринте.

Дежурный, высокий голубоглазый старшекурсник, долго и сбивчиво объяснял Козловой, как пройти в буфет. Ира ошиблась — ей предстояло миновать не один, а несколько коридоров. Почти ничего не поняв из его слов, Козлова решила узнать поточнее и спросить тех, кто попадется по пути.

— Это не университет, а жилище Минотавра! — вслух высказала свое недовольство девушка. Спустившись по узкой лестнице на первый этаж, она с удивлением осмотрелась по сторонам: — И куда же мне податься дальше?

Внезапно от противоположной стены отделилась фигура и направилась ей навстречу. Ксения раскрыла рот от удивления. С этим человеком она уже встречалась.

— Здравствуйте! Хорошо, что я вас увидела! Проводите меня, пожалуйста, в буфет…

Алексей Степанович Кравченко, устроивший внеочередное совещание, метался по кабинету, как раненый зверь. Оперативники тревожно переглядывались. Таким своего шефа они не видели уже давно. Впрочем, как выяснилось, для подобного поведения у шефа имелась веская причина.

— Вчера не вернулась домой дочь генерального директора «Оникса», Арсения Козлова, ее зовут Ксения, — полковник словно выплевывал каждое слово. — Девушка пошла на отработку в наш треклятый университет. Около полудня она отправилась на поиски буфета — и пропала!

Павел и Константин переглянулись.

— Это невозможно, — пролепетал Киселев. — После исчезновения Мазуровой мы просто наводнили вуз нашими людьми!

Начальник махнул рукой:

— Это я уже слышал! Пожалуйста, не надо повторяться. Все, что вы сказали, я помню до мелочей. Значит, преступник ушел у вас из-под носа, и уже в который раз!

— Хотел бы я знать, как ему это удается, — подал голос Константин. — Чужой человек исключается. В коридорах дежурят студенты-старшекурсники. При появлении любой подозрительной личности они сразу же сообщили бы нам. Что касается преподавателей… Эти, по-моему, уже сами стали следить друг за другом и бояться собственной тени. Кроме того, вахтерши божатся: ни один чужак не заходил в здание.

— И вы им верите?! — ярости полковника, казалось, не было границ. — Вы интересовались, сколько получают эти бабульки? Какая у них зарплата? Я не хочу сказать ничего плохого о вахтерах Приреченского университета, однако нам ли не знать, сколько раз сторожа оказывались замешаны в преступлениях, порою даже не догадываясь об этом? Что, если похититель щедро платит им? Если это один из знакомых вахтеров, посещающий вуз якобы по своим делам? Это первое. Второе: хорошо ли вы проверили студентов-старшекурсников, расставив их в коридорах?

Оперативники потупились. Естественно, они просмотрели личное дело каждого дежурного, однако прекрасно поняли, что сейчас скажет им начальник:

— Да, вы отработали всех судимых за сексуальные преступления. Но чуть ли не каждый день мы сталкиваемся все с новыми насильниками и убийцами, внешне вполне благополучными людьми — студентами, учеными, врачами, неожиданно для всех оказывающимися психически больными! В такой вуз не возьмут студента, состоящего на учете в психдиспансере. Короче, вы поняли, что я хочу сказать.

Киселев развел руками. Проверить каждого старшекурсника до такой степени не было никакой возможности — время поджимало.

— Козлов поднял на ноги наших коллег в Москве, — продолжал Кравченко. — Там поинтересовались, какие предложения выдвинула наша прокуратура. Почему она молчит? И вообще, они действительно в курсе?

При этих словах Константина бросило в дрожь. Естественно, после подачи заявления матерью Сафоновой они проинформировали заместителя прокурора района, Юрку Мамонтова, рассказав ему и об исчезновении Анны Соболевой. Тот отнесся к делу с некоторым легкомыслием:

— А трупы у вас есть?

Услышав, что никаких трупов не нашли, он напутствовал друзей:

— Ищите. Сами знаете: нет тела — нет дела…

Интересно, сообщил ли Юрка обо всем своему непосредственному начальнику, прокурору района Базину Петру Александровичу, или тот получит по голове от московских гостей, понятия не имея — за что?

Накричавшись всласть на подчиненных, полковник тяжело опустился на стул, налив в стакан воды из стоявшего на столе графина. Пользуясь предоставленной им паузой, Павел обратился к Алексею Степановичу:

— Вот вы нас ругаете. А по-нашему, мы все продумали, кстати, постоянно советуясь с вами. Если у вас есть какие-то предложения, которые мы немедленно можем запустить в дело…

Кравченко махнул рукой:

— Я все понимаю, ребята. Вы действительно старались… — Полковник почесал в затылке. — Впрочем, пусть Москва не только наказывает, но и помогает.

Московские гости не заставили себя долго ждать. Они приехали через два дня после оперативки у Кравченко. Этих двух дней сыщикам Приреченска вполне хватило на то, чтобы привести в порядок нервы и не трястись при появлении коллег из столицы. Однако Катя все равно волновалась за своего благоверного.

— Обязательно позвони и сообщи, как пройдет встреча, — напутствовала она супруга, собиравшегося на работу.

Константин пообещал:

— Хорошо, любимая. Только не волнуйся. Не ругают только тех, кто совсем не работает.

Зорина не вняла его совету. Она тряслась и не находила себе места до тех пор, пока не раздался долгожданный звонок.

— Все нормально, — отрапортовал Константин радостным голосом. — По шапке, конечно, мы получили, однако не так чтобы очень. Алексей Степанович молодец, все разложил по полочкам. Москвичи в результате не внесли никаких дополнительных предложений.

— О чем же они говорили? — с недоумением спросила журналистка.

— В основном высказывались, — ответил Скворцов. — Надо заметить, они порой весьма дельные вещи говорили. Подробности расскажу вечером.

— Отлично. — Девушка уже хотела отключаться, однако супруг внезапно добавил:

— Знаешь, кто приехал в составе московской делегации?

— Кто?

— Димуля Савичев. Что, дрогнуло сердечко?

Катя изумилась:

— Димка?! Что он там делает?

— А то ты не знаешь!

Зорина всплеснула руками, чуть не выронив мобильник:

— Точно! Он же получил распределение в Москву!

— Как ты поняла, я похвастался, рассказав ему про нашу женитьбу.