То есть все сюжеты обычно объединены какой-то историей в середине. В Новом Завете есть тексты, полностью построенные по этому принципу, и, если не знать, где там та самая серединка – основной стержень для всех остальных компонентов, – вообще бесполезно пытаться понять этот текст. Без этого ключевого смысла текст можно понять только в одном измерении, в плоскости, но невозможно воспринять во всем объеме и полноте.

В этих словах есть отсылка к поведению домашних, и оно принципиально не отличается от поведения книжников, которые считают, что в Иисусе находится нечистый дух. Они идут за ним, руководствуясь теми же соображениями. Важно помнить, что образ Марии здесь исторический, а не архетипический. Архетипический образ будет раскрываться в догматике в более позднее время, а в начале нашей эры, в течение практически трех веков культа Богородицы не было. И при чтении этого фрагмента возникает большое сомнение в том, что она понимает сына. Похоже, что домашним стыдно за родственника. Неспроста евангелист подчеркивает, что мать и братья стоят вне дома, они отделены и находятся не во внутреннем пространстве, а во внешнем. «Нет пророка в своем отечестве» [44] – даже среди домашних. Христос сам это пережил. За ним приходят родственники – как можно их проигнорировать? Ведь род – это святое, это семья – те люди, на которых опираешься. И здесь любопытен ответ Иисуса: «Кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь». Он устанавливает единство по новому – не родовому – принципу. Фактически, Христос в этот момент отказывается от принадлежности к своему роду. Он отвечает, что эти люди сейчас ему не родня, потому что точно так же не понимают его, так же думают про него, как книжники из Иерусалима, так же находятся в состоянии хулы, которое не прощается, если человек из него не выходит. Здесь начинается переход от единства по принципу кровного родства к единству идейному: близкими становятся люди, разделяющие идеи. Это сепарация от рода, вокруг которого все строилось в Ветхом Завете. Теперь кровные узы перестают быть определяющими, теперь принципиально будет то, что исповедует, во что верит, о чем думает человек. Свои и чужие в данном случае определяются не по признаку крови, а по признаку идей. Поэтому, даже если человек близок мне по крови, но моих идей не разделяет, он становится чужим, даже если это мои родители, братья и сестры. Теперь «свои» выявляются по духу – в отличие от длительного периода, когда «свои» определялись по роду.

Здесь, в Евангелии от Марка, мы видим наиболее близкий к историческому облик Марии. Он отличается от тех, что описаны у других евангелистов. Позднее ее образ наполнился архетипическим содержанием, и это естественно. Не случайно вся иконография Богородицы соответствует иконографии Исиды [45] или другой богини-матери. Мы можем увидеть прямые соответствия в разных культурах. Например, какая-нибудь богиня-мать из индуистского пантеона будет индуской, а не еврейкой, но суть останется той же. В этом плане изображения Исиды подобны иконографии Марии, потому что эти этносы похожи. То есть Мария стала воплощением архетипа матери – древнейшего содержания психики. Но здесь, у Марка, мы видим ее человеческое лицо.

Глава 8

Мк. 4:1–34

Притчи о царствии Божием

Притча о сеятеле – Притча о свече – Какой мерою мерите – Притча о посеве и всходах – Притча о горчичном зерне

В этой главе Марк предлагает целый блок притч, объединенных общей темой.

Мк. 4:1–2 «И опять начал учить при море; и собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сидел на море, а весь народ был на земле, у моря. И учил их притчами много, и в учении Своем говорил им».

Здесь задается тон всего блока – Иисус занимает учительскую позицию перед естественным амфитеатром из берега реки и рассказывает притчи. Одна из них – о сеятеле.

Мк. 4:3–20 «…слушайте: вот, вышел сеятель сеять; и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то. Иное упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока; когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и терние выросло и заглушило семя, и оно не дало плода. И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто. И сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит! Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче. И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят и не видят; своими ушами слышат и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи. И говорит им: не понимаете этой притчи? Как же вам уразуметь все притчи? Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые, когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат».

Это единственная притча в Евангелии, к которой прилагается авторское толкование. Обычно Иисус не дает комментариев к своим притчам. При этом сразу возникает некоторая досада, потому что как раз в данном случае смысл и так довольно прозрачный. А главное, после толкования притча становится даже более непонятной, потому что хочется найти значение этих образов – каменистые места, сорняки, птицы, сатана и т. д. Какую же назидательную информацию дает эта притча?

Христос часто говорит притчами. Он сам предлагает этому такое обоснование: «вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они