бахромой.

Главный объект деятельности перуанцев —

Продажа тех музыкальных инструментов,

На которых они тут же играют.

А вот музыка… Музыка необыкновенная.

В стороне стоит и порыкивает генератор,

Питающий осветительные лампы

И большой музыкальный центр.

Музыка записана на диски,

А продавцы подыгрывают на своих инструментах.

Главный из них – флейта Пана, сделанная из многих,

Уменьшающихся по размеру бамбуковых трубочек.

Она издает приятный, глуховатый, очень деревянный звук.

Особый оттенок мелодии придает большая,

Покрытая темным лаком труба,

Внутри которой с сухим шорохом перекатываются шарики.

При ее переворачивании слышен шорох или шум,

Напоминающий завывание ветра

В дождливый день или плеск набегающих волн —

Что-то тревожное и волнующее.

И еще ударный инструмент

В виде свободно висящих металлических полосок.

Периодически музыкант проводит по ним рукой

И в мелодию вплетается нежный мелодический перезвон.

Композиции – очень волнующие,

В них чувствуется что-то бесконечно грустное,

Как весть из далекого никогда.

Кажется, что одинокий горный дух

В тоске и печали сидит на вершине

И ищет родственные души,

Ловя звуки из другого, астрального мира.

На самом деле музыка, как и рубашки музыкантов,

Искусственная.

Это – мастерски обработанные популярные песни.

Но шорох волн, шум ветра в Андах обманывают,

Пленяют, создают неземное звучание

И уносят вас далеко, в невиданные страны,

В неведомые миры

1 января 2012 г.

«Снег и пурга…»

Снег и пурга,

И я гуляю среди ветра,

Среди снегов под желтым,

Как солнышко, зонтиком.

И снегопад перечеркивает

Мою фигуру в черном пальто

Широкими и короткими,

Белыми черточками,

Похожими на треки альфа-частиц.

А вокруг – никого.

И только мои одинокие следы

Теряются в белесой дымке

Зимней бури.

28 февраля 2012 г.

«Последний день февраля…»

Последний день февраля.

Ярко-синее небо.

Ослепительно сияет солнце.

Сугробы как-то сразу осели,

И из-под них потекли ручьи.

Воробьи совсем потеряли голову

И вытворяют немыслимые кульбиты,

Устроив веселую кутерьму

Среди голых веток сирени.

И над всем этим висит

Тонкий ломтик молодого месяца.

29 февраля 2012 г.

«У весны непостоянный характер…»

У весны непостоянный характер,

И настроение меняется также быстро,

Как у юной, легкомысленной девушки.

С утра ярко светило солнце.

Дул штормовой ветер,

И мой шарф шел рядом,

На некотором расстоянии от меня.

Потом, как декорации в театре,

Все быстро поменялось.

Небо затянули плотные облака,

Начался редкий дождь.

Огромные капли, как ракеты,

Неслись с бешеной скоростью

Почти горизонтально,

Заливая мои очки как снаружи, так и изнутри.

И вдруг опять засияло солнце.

Когда же мы, придя домой, выглянули в окно,

То не увидели за ним ничего —

Густой снег сыпал плотной стеной,

Покрывая белой пеленой все вокруг.

К концу дня опять ярко и весело светило солнце.

Здравствуй, красавица-весна!

Добро пожаловать на наш суровый север!

13 марта 2012 г.

Про белую мышку

Это было очень давно,

В те времена, которые сейчас

Принято называть советскими.

Я ехала с работы домой.

Трамвай был, как его называли в Ленинграде,

Американский – вдоль стен тянулась

Длинная скамья, пассажиры сидели

Лицом друг к другу и внимательно рассматривали

Друг друга. Я выглядела замечательно —

На мне было цвета пенок малинового варенья

Пальто, белая, с небольшими полями, шляпка,

Белый шарфик и белые нейлоновые перчатки.

На коленях я держала изящный портфель.

В нем лежали бумаги, научные статьи,

А также стеклянная, прикрытая

Марлевой салфеткой, баночка,

В которой сидела маленькая мышка.

Мышка была белая,

С розовой мордочкой, лапками и хвостиком.

Все пассажиры и я, в том числе,

Рассматривали друг друга и думали о своем.

Вдруг я боковым зрением заметила,

Что мышка выбралась из своего плена,

Уселась на крышку портфеля

И спокойно чистит свою розовую мордочку.

Не моргнув глазом, изящным движением

Взяла я ее за очаровательный хвостик

И водрузила на место в банку.

Ни один человек напротив меня

Не пошевельнулся

И не подал вида, что что-то видел.

А трамвай, отчаянно гремя на стрелках,

Продолжал лететь вперед, сквозь праздничное

Сияние весеннего солнца.

28 марта 2012 г.

«Весна никак не решится вступить в свои права…»

Весна никак не решится вступить в свои права.

Небо затянуто тучами.

Целый день идет бесконечный дождь.

Смелые крокусы, любопытно высунувшие

Лиловые и желтые головки

Из глубин теплой земли,

Закрыли свои цветы.

Ветер яростно рвет голые ветки деревьев,

Пестрые зонтики

И непослушные шарфики прохожих.

И только синички верят в весну,

Тепло, цветы. Их веселые голоса

Будят уснувшую от холода природу

И рождают слабую надежду в сердцах

Безнадежно забывших о тепле горожан.

20 апреля 2012 г.

Воскресная ярмарка

Воскресенье. На площади в Мальми —

Ярмарка. Но и продавцов, и покупателей мало —

Сбылся прогноз, и полил долгий дождь.

Чтобы спрятаться от потоков воды,

Мы зашли в обширную палатку,

На которой написано «блины».

Купили одну чашку кофе и тем самым

Получили право сидеть за столиком во время дождя.

На стыках тента вода капала за воротники посетителей,

Но мы выбрали сухое место и удобно,

Хотя и не очень уютно, устроились там.

Столики застланы пластмассовыми салфетками

И украшены искусственными цветами.

Было хорошо и тихо. Мерно и умиротворяющее

Шуршал дождь по полосатому тенту палатки.

Я пила несладкий кофе, а ты грыз сахар.

Вполне упитанная,