– София, я не сделаю ничего, что ты не захочешь. Тебе стоит сказать лишь слово, и я остановлюсь.

Хотя и несколько осипший, его голос был на удивление успокаивающим. Это заставляло ее чувствовать себя в безопасности, но это была иллюзия, мечта, сотканная ее разумом и подкрепленная умелыми прикосновениями мужчины. Она открыла рот, собираясь сказать ему, что они зашли слишком далеко, но прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, он провел языком по ее ушной раковине и прошептал:

– Ах, София, как же ты красива, прекрасна во всех отношениях.

Понимал ли он, что с ней делали эти слова? Как они откликались на бушующее глубоко внутри нее желание – потребность, рожденную жестокостью и пренебрежением ее двоюродного деда?

София припала к губам Уэстфилда. Она не знала, сколько времени они целовались. Минуты казались секундами. Секунды казались часами. Представлялось просто невозможным вести счет времени. Его рука скользнула по округлости ее бедер и остановилась, пальцы медленно, дюйм за дюймом начали поднимать полы халата и рубашки, словно Хейден знал, что прикосновение шелковой ткани, ползущей по ее коже, усиливает ее желание, добавляя оттенков истинному удовольствию. Наконец рука мужчины легла на внутреннюю поверхность ее бедра. Его ладонь и подушечки пальцев, казалось, танцевали на ее коже, как самый нежный и легкий ветерок, от которого щекочущие мурашки бегут по коже. И вот его рука легла на самое интимное, уже влажнеющее место. Хейден почти рычал, словно дикий зверь, но это рычание не пугало ее. София, казалось, перешла черту, за которой страх сливался с удовольствием, делая его абсолютным. Его прикосновение было приятным, приятнее, чем какое-либо, которое она испытывала раньше. Внутри нее росло страстное желание большего. Она расслабила бедра, приглашая продолжить исследование. Хейден провел пальцем по стыку ее нижних губ, в то время как его язык заполнял ее рот. Она чувствовала себя порочной и потерявшейся в бурных ощущениях и вихре желания.

Но вдруг тепло испарилось, рассеялось, как вспышка молнии в небе. Холодный воздух овеял ее влажную кожу, София распахнула глаза. Уэстфилд смотрел на нее, его грудь тяжело вздымалась, а лицо было в тени. Он отшатнулся от лежащей Софии. Напряженное выражение его лица превратило пронизывающий женщину жар в арктический лед. Она поежилась. Резким движением он одернул ее ночную рубашку, прикрыв ноги, и окутал Софию покрывалом, потом, подхватив свою трость и опершись на стул, с трудом поднялся на ноги. Ошеломленная, она молча смотрела, как он идет к двери и берется за дверную ручку.

– Уэстфилд?

Она едва слышала собственный шепот, но Хейден обернулся и посмотрел на нее.

– Ты спрашивала, почему я пришел в твою спальню, София. Сейчас это должно быть чрезвычайно очевидно. Я хотел соблазнить тебя. – Он тяжело вздохнул. – Однако я человек, который чрезвычайно любит трудности, а это оказалось слишком легко.

София прикрыла рот рукой, но это не заглушило ее сдавленный вскрик. Она отвернулась, жалея, что не может сдержать слезы, которые потекли по ее лицу. Дверь открылась и со щелчком захлопнулась. Его ужасные слова продолжали звучать у нее в голове, и чем больше она впитывала их, тем сильнее ее била дрожь. В горле застряло рыдание. Этот негодяй одурачил ее, и она позволила ему это сделать. Она прямо на полу свернулась в тугой комок и обхватила руками колени. От слез все перед глазами расплылось, а потом они хлынули, словно в плату ей за унижение.

Хейден ударил затылком о дверь. Господи, разве он когда-нибудь хотел женщину так отчаянно? Конечно да, но это было очень давно, а потом он отвернулся от Лауры, что усилило ее страдания. София заслуживает кого-то лучшего. Человека, который будет шептать ей слова любви, когда будет лишать ее невинности. Такого, который будет нежно любить ее всегда и предложит ей любовь и замужество. Не такого, как он, поэтому лучше причинить ей боль сейчас. Лучше показать ей, с каким человеком она имеет дело. Он не должен был к ней прикасаться, но ее запах сводил его с ума, и Хейден, забыв о приличиях, едва не позволил своему желанию погубить ее. «Я человек, который очень любит трудности, а это оказалось слишком легко». Его грубые и непростительные слова эхом отдавались в его голове. Утром София уйдет, он был в этом уверен. И точно так же был убежден, что такое решение к лучшему. Взгляд Уэстфилда остановился на бутылке виски. Он доковылял до кровати, взял бутылку и сделал большой глоток, надеясь, что крепкий напиток поможет ему забыться. Хейден сел на край кровати и снова и снова начал прикладываться к бутылке, пока не осушил ее. Он рухнул на перину, моля Морфея одолеть его.

Граф расстелил одеяло на траве лужайки рядом с небольшим озером с поблескивающей на солнце водой. София лежала рядом с ним, и он сжимал ее изящную руку в своей. Они смотрели, как по гладкой поверхности озера плавает стая гусей. Хейден повернулся к ней, чтобы поцеловать свою необычную сиделку, но она исчезла, а вместо нее появился капризный гусенок, которому явно не нравилось присутствие человека. Громко гогоча, птица без устали клевала его в правую руку. Уэстфилд отогнал водоплавающую птицу и осмотрел берег озера. Софии нигде не было видно, а крики птиц стали сильнее, и в голове графа будто застучали молоточки.

– Проснись, папа. – Голос Селии доносился откуда-то издалека. С большим трудом Хейден поднял свинцовые веки. Около его кровати стояла Селия. Он потер висок, чтобы унять стук беспощадных молотков, открыл второй глаз и выдавил слабую улыбку. Уэстфилд с трудом поднял голову и увидел пустую бутылку из-под виски, которая, словно посмеиваясь над ним, поблескивала с прикроватного столика.

– Селия?

От собственного голоса голова Хейдена стала просто раскалываться, подобно огромной башне, которая усиливала звуки до астрономических пропорций. Закрыв глаза, он взмолился, чтобы все это стихло, прежде чем его голова окончательно взорвется. Селия ущипнула его за руку. О боже, он умирает, и ребенок двумя крошечными пальчиками вбивал очередной гвоздь в его гроб. Хейден вновь заставил себя открыть глаза.

– Да, дорогая.

Он проглотил горечь, ощущавшуюся в его пересохшем рту.

– Она ушла, папа!

Голос девочки словно стальной молоток снова ударил по ушам, и Хейден поморщился.

– Давай сыграем в игру, Селия. Посмотрим, кто сможет шептать тише. Победитель решит, какой десерт сегодня приготовит повар. А сейчас повтори, что ты сказала, но не забывай об игре.

Если Селия и пыталась говорить шепотом, то потерпела полную неудачу.

– София ушла, папа!

Она смахнула слезы со щек. Понимание пришло в его затуманенный мозг. Хейден сел так резко, что испугался, как бы его голова не свалилась с плеч и не покатилась на пол.

– Ушла? – повторил он, забыв про придуманную им игру и вновь запуская молот в голове. – Куда?

И тут воспоминания нахлынули на него, как поток воды в низину.

– Я н-не знаю. – Ее худенькие плечи опустились. – Я слышала разговор Мэтьюза с Хоторном.