А еще она знает про измены. И про то, чем я занимался с Аней в туалете, она тоже знает.

Пьет мартини медленно, смакует, прикрывая глаза от удовольствия.

— Сколько раз звонила Аня? — без предисловий начинаю разговор, который может привести к краху так хорошо выстроенной ей жизни.

Думай, что отвечаешь.

Она вместо ответа звонко, как будто зазвенела вилкой об хрусталь, рассмеялась. Аня смеялась тихо, а когда в голос, от него мурашки пробегали по спине. Очень сексуальный.

— Я-то думала, вы трахались, а вы еще и поговорить успели? Стареешь…

Молчу и жду ответа.

Ее нужен такой, как я, равнодушный ко всему. В какой-то момент она придумала себе образ послушной собачки, этакого пони, на котором можно покататься, а со временем получить здоровое потомство.

Прямым текстом она не говорила, но намеков мне было достаточно. Хоть и изменяю, возвращаюсь к ней, иду туда, куда скажет, надеваю то, что скажет. Ей удобно, а мне насрать. Главное, чтобы работать не мешала.

Но появление Ани опять вклинивает в мой мозг вопрос. А почему я стал таким ослом?

— Три раза, — отсмеявшись, отвечает на вопрос Тоня и наконец смотрит на меня своими кошачьими глазами.

Сажусь прямо и, наверное, впервые за два года наших отношений показываю свое истинное лицо. Злюсь.

— И ты, конечно, Тонечка, не посчитала нужным меня известить о такой мелочи, как помощь другому человеку.

— Нет, не человеку. А девке, почти разрушившей твою жизнь и карьеру! — вскинулась она и тоже выпрямилась в кресле.

Это была первая ссора. И по ощущениям, последняя.

— Рот свой закрой.

— Господи, — закатывает она глаза и изящно встает. — Не могу поверить. Вы все мужики такие, да? Чем больше вас бьет жизнь, тем сильнее вы влюбляетесь.

— Это можно сказать про любого человека.

— Я тратила на тебя все свое время, я имела право решать, с кем тебе разговаривать, а с кем нет.

Я сжимаю губы и чувствую очередную засаду.

Я настолько выпал из этого мира, что опять оказался на поводке у женщины.

Долго всматриваюсь в такое знакомое и незнакомое лицо Антонины и тихо гортанно говорю:

— Не имела, потому что я не твой раб.

Я обхожу это стройное, загорелое тело и иду в спальню, где Антонина ровно два раза в неделю, как по графику, с самоотдачей профессионалок доводила меня и себя до оргазма.

Такое вот выверенное удовольствие без грамма чувств и эмоций.

Здесь, как всегда, благоухает ее дорогущими, как и все в этой квартире, духами.

Эту квартиру мы купили на совместные деньги, но мне не хотелось ничего отбирать и ругаться… Я ей благодарен, пожалуй, и это будет отличным подарком.

— Ты не можешь просто уйти, — недоумевает Тоня, пока я собираюсь, складываю самое необходимое на пару дней: ноут, телефон, трусы, носки. Остальное потом заберу. — Это и твоя квартира. У нас были планы. Ну… Ну прости меня! — все-таки срывается она на крик.

Я не успел уйти до истерики.

Поворачиваюсь к женщине, которая была рядом со мной в самое тяжелое время, вытащила из дерьма и дала возможность заново дышать.

— Ну, прости, — подходит она близко и шепчет с придыханием. Руками оглаживая грудь, спускаясь к поясу брюк и ниже. Туда, где даже не дергается от ее ласк член.

— Я же люблю тебя, я хотела родить тебе ребенка.

— Проблема в том, Тоня, что я тебя не люблю, — говорю как есть, в открытую, смотря сверху вниз в карие глаза и отчего-то не чувствуя вины. Все так, как и должно быть.

Мое место рядом с Аней. Просто я был идиотом, раз сразу этого не понял.

— Мне не нужна твоя любовь, пойми. Мне нужен ты.

Я останавливаю ее руку, уже привычно сжимающую мой член, и делаю шаг назад, к сумке.

— Прости, Тонь. Правда. И спасибо, что была рядом.

Обхожу ее и иду к выходу.

— Но мне нахуй не надо твои эти «спасибо» и «извини»! — кричит она, шмыгая носом, и идет за мной. — А как же работа?! Планы?! Трансплантология! Или, ты думаешь, отец примет тебя после того, как ты сделал мне больно! Унизил меня, трахаясь со шлюшкой в моем же доме?!

— Не горячись, — не стал я затыкать ей рот по поводу Ани. Сейчас она имеет право злиться. — Тогда тем более пора прощаться, — резко высказываюсь я, уже стоя на пороге. — Слишком часто я все получал по блату. Наверное, стоит сделать что-то самому.

— Найти свою Аню и снова трахнуть?! — кричит она, заламывая руки и сотрясаясь от рыданий. — Рома, пожалуйста…

Я молчу, смотрю на эту красавицу. Слезы ее совсем не красят.

— Для начала именно это, — говорю спокойно и с тяжелым сердцем закрываю дверь в свое прошлое.

Дверь тут же сотрясается от удара, и я слышу вой. И неужели я настолько стал пустым и черствым, раз он меня не задевает?

— Ты не уйдешь! Не уйдешь! — догоняет меня голос даже на первом этаже.

Спускаюсь вниз, сажусь в машину и мчусь на вокзал, на ходу выискивая поезда до Москвы.

Самые дешевые, раз теперь Аня нуждается в деньгах.

Вылетаю из машины. Бегу со стоянки на вокзал. До отправления остается всего пять минут.

Дверь. Еще дверь. Турникет, и вот уже поезда. Пути.

Третий. Четвертый. Да где этот пятый путь!

Поднимаюсь по лестнице на пешеходный мост и быстро осматриваюсь, чувствуя озноб от страха, что не успею. Наконец нужный поезд попадает в зону осмотра, и я вижу Аню с сумкой и в светлой ветровке.

Она уже возле кондуктора, а поезд издает последний предупреждающий сигнал к отправлению.

— Аня! — кричу, срывая горло.

Не слышит. Сильный питерский ветер уносит мой голос в другую сторону и вскидывает изрядно отросшие волосы.

Я бегу вниз, понимая, что уже не успеваю. Поезд гудит, предвещая отправление.

Я могу приехать в Москву в любое время, но почему-то важно остановить Аню именно сейчас, дать понять, что в этот раз выбираю ее.

Она уже на ступеньке. А поезд как раз трогается.

Блядь!

— Аня!

До ее вагона еще бесконечная вереница таких же красных, и люди, которым плевать, что я бегу спасать свои когда-то просранные отношения.

Некоторых приходилось просто расталкивать, а это замедляло мой ход, а вот поезд только набирал обороты. Медленно, но верно стучал по рельсам.

— Аня!

Наконец до нее долетает мой крик, и она мажет по мне взглядом, разворачивается и ошеломленно смотрит своими большими глазами, как я за ней бегу.