— Я лишь рассказываю, как пришел к решению, — пояснил Вульф. — Совершенно очевидно, что Мария знала имя человека, которого видела в холле в воскресенье вечером, между семью и девятью часами, знала, как до него добраться, чтобы угрожать разоблачением. Следовательно, в ее коллекции был предмет, позволявший ей опознать его. Вот один из таких предметов. Фото миссис Еджер и Томаса Еджера-младшего. Я их исключил, ибо человек, явившийся в воскресенье с пистолетом в руках, должен был иметь ключи и знать, что мисс Макджи придет не раньше девяти. Таким образом, остался последний экспонат коллекции. Фото, на котором запечатлен банкет в отеле «Черчил». Здесь есть и имена участников, включая ваше. Вы, несомненно, знакомы с этой фотографией.

— Да, она висит на стене моего кабинета.

— Вот я и спросил себя: а что, если мисс Перес видела в холле вас? Что, если она узнала вас по этой фотографии? А потом, услыхав, что Еджер убит в комнате, догадалась, что преступник — вы, и решила заставить вас оплатить ее молчание? А для этого назначила вам встречу и пришла. Согласитесь, это вполне уместные вопросы.

— Уместные? Да. Чтобы задавать нелепые вопросы, не надо просить специального разрешения.

— Суть дела как раз в том, чтобы выяснить, так ли уж они нелепы. А для этого нужно было рассмотреть еще три дополнительных вопроса. Первый: мог ли у вас быть ключ? Второй: могли ли вы знать, что застанете Еджера одного? Третий: был ли у вас мотив? Ответ номер один. Вы могли взять ключи у мисс Макджи, но тогда вам пришлось бы вернуть их до девяти часов. Конечно, нелепо думать, что вы возвратите ключи, чтобы она могла войти, увидеть труп Еджера и сразу же догадаться, что его смерть — ваших рук дело.

— Вы рассчитываете, что я останусь здесь и буду слушать весь этот вздор?

— Рассчитываю. Ответ номер два. Да, вы могли знать, что Еджер будет в одиночестве. Хоть мисс Макджи и отрицает, что рассказывала кому-либо о своем намерении пойти туда в девять вечера, вам она все же сообщила. Это шито белыми нитками. Ответ номер три. Вчера я навел кое-какие справки по телефону и поговорил с миссис Еджер. В течение пяти лет ее супруг представлял угрозу вашему положению главы корпорации, а в последний год эта угроза стала реальной. Вы могли слететь с поста президента и в лучшем случае стать председателем совета директоров, да и то сомнительно. Такая перспектива была для вас невыносима, и отрицать этого вы не можете, ибо все знали о таком положении дел. Однако главным образом меня убедил не мотив. Ключи. Существовала реальная возможность того, что вы взяли их на время у мисс Макджи не в прошлое воскресенье, а раньше, изготовили дубликат, а оригинал вернули. Проверить эту возможность было бы невероятно трудно, будь это обычные ключи. Но рэбсоновские ключи — большая редкость. Я решил попробовать. Пригласив трех своих сотрудников, я выдал им ключи, конфискованные у мисс Макджи, и фото из журнала. Начать проверку они должны были с тех слесарных мастерских, которые расположены возле вашей фирмы и вашего дома. Всего час назад один из них, мистер Сол Пензер, превратил вероятность в факт.

Вульф нажал кнопку на столе, и в дверях появился Сол вместе с Артуром Венджером.

— Это мистер Артур Венджер, — сказал Вульф. — Вы его узнаете?

— Нет, — ответил Эйкен. — Никогда не видел.

— Мистер Венджер, этот человек — Бенедикт Эйкен. Вы узнали его?

Слесарь кивнул.

— Да, это тот, которого я опознал по фотографии.

— Где и когда вы виделись с ним раньше?

— Он пришел ко мне в лавку на прошлой неделе с парой рэбсоновских ключей и заказал дубликаты. Он врет, что не знает меня.

— Вы уверены?

— Конечно. Люди ведь сами как ключи: все похожи и все разные.

— Благодарю вас, сэр, это все.

Вульф откинулся на спинку, обхватил ладонями подлокотники кресла и сказал:

— Мисс Макджи, мистер Эйкен обречен, это несомненно. Теперь вам надо позаботиться о себе. Если дойдет до суда, вы будете свидетелем. Дав ложные показания, вы совершите преступление, и это можно будет доказать. Более того, вас смогут обвинить в соучастии в убийстве: вы дали ему ключи и создали условия, при которых он мог войти в дом и застрелить человека. Вы сказали, что будете у Еджера в девять часов…

— Я не создавала никаких условий! Девять часов было обычное время. Я только сказала мистеру Эйкену, что…

— Придержите язык! — Эйкен вскочил на ноги. — Однажды он обвел вас вокруг пальца и хочет сделать это опять. Мы уходим!

Я поднялся, чтобы преградить путь, но Джулия осталась на месте. Она задрала голову и посмотрела на Эйкена. Я в жизни не видел более каменного лица.

— Вы дурак, — сказала она. — Старый неуклюжий дурак. Я подозревала, что вы убили его, но не хотела верить в это. Да, мистер Вульф, он брал у меня ключи. Сказал, что хочет посмотреть комнату. Ключи оставались у него два дня. И я говорила ему, что пойду к Еджеру в девять часов, обещала держать его в курсе. Я тоже была дурой!

— Фу, — Вульф повернулся к Эйкену. — Ну вот, что сделано, то сделано. Как быть теперь?

Эйкен снова сел в кресло. Сжав кулаки и стиснув зубы, он пытался сделать вид, что ему все безразлично, но это не удалось.

— Итак, простейшим выходом было бы позвонить мистеру Кремеру, — продолжал Вульф. — Но в соответствии с условиями соглашения я обязан защищать репутацию фирмы. Разумеется, замолчать тот факт, что ее президент убил вице-президента, невозможно. Вы обречены.

Вульф вытащил из ящика стола проект нового документа.

— Однако мы все еще можем скрыть существование комнаты и связь с нею Еджера, иными словами, сделать то, ради чего вы пришли ко мне вечером во вторник. Вряд ли теперь это волнует вас, но меня беспокоит. Учитывая это, я подготовил текст документа, который вы подпишете. Читаю. «Я, Бенедикт Эйкен, делаю настоящее заявление, ибо знаю от Ниро Вульфа, что скрыть мое преступление невозможно. Вечером 8 мая 1960 года я убил Томаса Г. Еджера выстрелом в голову. Я отвез его тело в Манхэттен, на Западную Восемьдесят вторую улицу и спрятал в яму, накрыв брезентом. Я убил Еджера потому, что он мог фактически отстранить меня от руководства корпорацией, что было бы для меня невыносимо. Я убежден, что Еджер заслужил свою участь, и не испытываю ни раскаяния, ни сожаления в связи с совершенным мною злодеянием».

Вульф откинулся в кресле.

— Я не упоминал тут Марию Перес, ибо в связи с ее смертью не существует опасности ареста невинного человека. Полиция со временем сдаст дело в архив, подобно другим нераскрытым преступлениям. Надо, чтобы вы написали эту бумагу от руки, снабдив датой и вашей подписью. Здесь и сейчас. Мой адрес на конверте тоже напишете от руки. Мистер Пензер отправится в район, где вы живете, и там опустит письмо в почтовый ящик. После этого вы сможете спокойно уйти отсюда. Разумеется, я свяжусь с полицией. Скажем, завтра в десять утра. Преимущества, которые дает мне такой вариант, очевидны: я получу гонорар от корпорации. Но и вы выиграете не меньше. Два убийства, суд, приговор. Да еще в вашем возрасте…