Современному поколению прекрасной половины не везёт. Сейчас мужчины жадничают, не хотят обеспечивать свои семьи, не хотят секса с женщинами, потому что на самом деле понимают свое сексуальное бессилие! При пассивном сексуальном удовлетворении сильный секс не нужен! А женщина требует сильного секса для правильного выбора партнера, обеспечивающего род крепким потомством. Поэтому они не любят их, не восхищаются, слабеют физически, феминизируются, пьют спиртное, изменяют. Похоти для них более осуществимы, чем постоянные семейные отношения. Именно поэтому они голубеют, потому что ни во что не ставят женщин, таким образом прикрывая свое полное бессилие! В свое время мужчины грубо захватили власть и решили, что теперь они могут позволить себе командовать всем человечеством. Мужской род считается феминистками виновником уничтожения планеты, разжигателем постоянных войн, исчерпания ресурсов, катализатором приближения глобального катаклизма.

Нужен ли мужчина вообще для женской половины? Некоторые феминистки считают, что нет: размножаться можно при помощи клонирования или донорской спермы. Осталось только запрограммировать нужный пол – девяносто процентов девочек и десять процентов мальчиков. Последних будут использовать в роли работников и семя производителей. Они будут знать, кто главный в этом мире, их будут держать под строгим контролем. Мужчины отомрут, как атавизм, ненужных переловят, словно собак, для ликвидации, экология восстановится, оздоровится планета, исчезнут войны и прочие катастрофы. Именно об этом мечтают феминистки».

Это я сейчас знаю из Хроник Акаши, а тогда я интуитивно подозревал, что с мужиками что-то не то, но происходит! Не могут мужики до такой степени ненавидеть своих жен, если те в семье ведут себя как нормальные, ну, а если мужья ведут себя так, как я вот тут по баням наблюдал, то каким бабам такие мужики нужны изначально?

Со старыми развратниками все понятно, и для чего бедные пацаны используются по похоти толстосумов, тоже. Но почему они попали на этот путь? Неужели это все дети пьяниц или тунеядцев? То есть никчемных родителей? Неужели их так много в Москве? Неужели они нигде не учтены? А куда смотрит школа? Я, лично, этого не понимал.

Пьянка, как всегда, началась ближе к ночи, а я постарался вообще не посещать этот садом, сославшись на головную боль, тем более, что на улице была уже достаточно прохладная осень и я придумал еще и про простуду. Я выбрал коттедж подальше и там «окопался» поспать. Спать мне не дали. Влетел Вовик, стал дергать за ногу и орать на всю комнату:

– Аврал! Подъем! У нас ЧП!

Оказалось, что один из пацанов «двинул коники», как выкрикнул Вовик.

Мы галопом помчались в баню. В отдельной комнате на скамейке лежал голый пацан без признаков жизни. Лет ему было от силы десять, и я подумал, что у него это был первый раз, потому что все ноги и попа у него были в крови.

– И что теперь делать? – холодея от ужаса, выдавил я из себя.

– Это у тебя тоже первый раз, как и у пацана? – удивленно спросил Вовик. – Сейчас в простынь замотаем, перевяжем покрепче, камень на ноги и в озеро! Не впервой! – и подморгнул мне.

– А ментов вызвать? – спросил я, еще больше холодея от ужаса. – Это же человек! Как можно его в озеро. И все? И никому не будем сообщать?

– Ты что, идиот? В тюрьму захотелось? Какие менты! Хотя соседние менты у нас все схвачены, но совсем не обязательно им что-то такое сообщать.

Вдруг в двери нарисовался Эдик, замотанный в простынь.

– Вы тут уберите все, чтобы ничего не было. – и развернулся уходить обратно.

– Стой! – громко возмутился я. – А кто теперь будет за вот это отвечать? Пускай тот, кто это сделал, сам теперь его и хоронит! И потом, нужно же куда-то сообщить! Как ты можешь так бессердечно отнестись к молодой, загубленной жизни! Это же человек!

– А ты что, можешь нас всех взять и сдать? Просто взять и сдать? – Эдик сделал круглые глаза. – Может и тебя в озеро пару раз мокнуть головой вниз или может даже навсегда?

– А кто-то мне про любовь говорил и что мне рядом с тобой ничего не страшно!

– А я и сейчас говорю, что тебе около меня ничего не страшно…, кроме меня! – и заржал громко, как жеребец.

Тогда я не выдержал и вмазал ему в челюсть! Но, тут же получил по голове от Вовика и упал.

– Ну, а чё с ним делать? – спросил Вовик, стоя надо мной. – Тоже того, или как?

Я лежал и понимал, что лучше сейчас сделать вид, что я без сознания, а самому подслушать про мою участь. И что же я услышал!

– Не! Пока не надо. Я его еще хочу. Вот надоест, тогда другое дело. Ты его очухай и пускай тебе помогает. Повяжется на крови. – и ушел в баню.

«Вот это да! – думал я, лежа на полу. – Он мне не далее как сегодня утром клялся и божился, руки и коленки целовал, а сам собирается просто использовать меня для своих грязных дел, а потом «в расход»! Ужас-то какой! И что теперь не со мной, а мне делать?

– Давай, давай, подъем! Очухивайся! Я что, один должен его таскать? Давай! Давай! – закричал Вовик прямо в ухо, наклонившись над моей головой.

Я с трудом поднялся с пола и понял, что другого выхода, как помогать, у меня просто нет! А пацан лежал с удивленным выражением на лице, наверное, так и не поняв, что произошло. Ему было явно больно, но, похоже, что его или опоили или кольнули, а уже потом насиловали, поэтому ему было сносно. Возможно, в последнюю минуту он кричал от боли, все еще надеясь, что это шутки или игры, а его «заглушили» подушкой? Я не знал, но смотреть на его детское лицо было невыносимо, и я отвернулся!

Вовик принес простынь и накинул на пацана сверху, а потом обхватил руками вокруг талии и стал подсовывать под него эту простынь. Мне стало нехорошо, и я выскочил на воздух. Меня вывернуло на траву от мерзости. Я так долго держал внутри себя так много гадости, что струя получилась очень серьезной. Даже мой желудок свело!

Вовик сопел в комнате и понятно было, что он заворачивает ребенка поплотнее. Потом прошел мимо меня за ближайший сарай и принес оттуда два кирпича.

– Думаю, что два хватит. Пацан совсем легкий. Давай, иди, помогай. – позвал он меня.

Я стоял около стены снаружи и никак не мог разогнуться из-за спазмов в желудке. Меня передернуло внутренне, но изменить что-то я не мог. Сплевывая неприятные остатки изо рта, я пошел в комнату, и мы подхватили пацана вдвоем. Я за ноги, а Вовик за голову.

– Давай ко мне в багажник, я его подальше отвезу, на мостик. Так и быть поеду один.

Мы погрузили сверток в багажник и Вовик уехал. Я сел на скамейку и повесил голову. Мне было так противно, как не было противно еще никогда в жизни! Боже мой! Что же я только что наделал! Как я мог!!! Я только что просто убил маленькую жизнь! Человечка! Я убил его даже тем, что сижу вот сейчас и ничего не делаю! Наверное, я подонок и негодяй? Да! Я негодяй и подонок! Я!