В Яссах Ипсиланти обратился к грекам с призывом начать борьбу за освобождение и сформировал повстанческую армию, которую назвал «Священным отрядом» в память гоплитов-фиванцев, под командой Эпаминонда разгромивших спартанцев. Все повстанцы — а больше других, пожалуй, сам Ипсиланти — верили, что их поддержит российская армия, однако помощь восставшим со стороны России тогда не была оказана. «Священный отряд» погиб полностью в сражении при Драгошанах, а Ипсиланти бежал и попал в австрийский плен. После нескольких лет тюремного заключения он был выпущен по ходатайству Николая I, но вскоре умер.

В самой южной области Пелопоннеса, Мани, начинать восстание было гораздо удобнее, чем в Молдавии. Ту суровую землю и не менее суровый народ турки так и не сумели покорить окончательно, и, если бы восстание провалилось, там было где скрыться. Три самых могущественных клана Мани всегда предпочитали вражду дружбе, но теперь они объединили силы в Ареополисе, крошечной столице полуострова. Это была вотчина Петроса Мавромихалиса, или, как его называли, Петро-бея: он был беем (правителем), назначенным турками для усмирения маниотов. Как гласит памятная табличка на площади, он не подчинялся приказам: «Здесь 17 марта 1821 г. началось крупное восстание под предводительством Петро-бея».

Петро-бей, призывающий Мессену на борьбу. Картина Николаоса Ферекидиса (1900) по более раннему полотну Петера фон Гесса (1839).

Национальный банк Греции, Афины

На юге епископ Германос спешил в порт города Патры, а в сельской местности началось жестокое истребление турок. В начале марта 1821 г. на Пелопоннесе их жило примерно 25 000 человек, и почти все они занимались сельским хозяйством. К лету часть успела укрыться в прибрежных крепостях, а остальные погибли.

Вскоре после того, как Петро-бей покинул Ареополис, к нему присоединился Теодорос Колокотронис, отпрыск старинного клефтского рода, о котором говорили так:

На коне они в церковь въезжают,

Не сходя с коня, иконы целуют,

Сидя в седле, причащаются

Из рук священника.

Колокотронис получил подобие военного образования, служа в подразделениях, созданных британцами на Ионических островах. Теперь он командовал греческими силами на Пелопоннесе.

Клефты

Целый день он будет идти или скорее прыгать со скалы на скалу, не имея другой пищи, кроме сухарей, горсти оливок, а то и сырой луковицы; а когда настает ночь, он ляжет прямо на землю, подложив под голову плоский камень… он не будет подчиняться никакой дисциплине, потому что, как он считает, это прямой путь к рабству; он не подчинится никакому приказу, если тот не покажется ему хорошим, потому что, как он полагает, в таких вещах он имеет право на то, чтобы с ним советовались.

Сэмуэл Гридли Хауи, американский врач, филэллин, участник Греческой войны за независимость (всю войну он отлично сражался и прекрасно лечил), а позже Американской гражданской войны

Клефты, вынужденные уйти в горы из-за притеснений сборщиков налогов, стали самой грозной силой греческой революции. Баранину по-гречески, или «клефтико», щедро приправленную овощами и травами, до сих пор по традиции готовят в выкопанной в земле яме: так делали, чтобы турки не заметили дыма от костра.

После кровавой победы при городке Каламата в апреле 1821 г. Петро-бей выпустил первое революционное обращение к миру.

Эллада, наша мать, просветившая вас, о другие государства, с полным правом ожидает теперь от вас помощи.

Петро-бей, заключительные слова обращения

Греция открыто просила, чтобы Европа вернула ей долг, тянувшийся со времен Просвещения. О нем не раз говорил Кораис, а теперь это стало лейтмотивом всей войны.

Летом 1821 г. Колокотронис осадил, а затем и захватил Триполицу, город в центре Пелопоннеса, где располагалась османская администрация. Там он вырезал около 30 000 турок и евреев, а остальных забрал в плен. Чуть позднее он двинулся к Нафплиону. Турецкая армия завязла в боях с Али-пашой, и правительство страны не придумало ничего лучше, как обвинить во всем того человека из Константинополя, которому оно же приказало охранять спокойствие и порядок. Престарелого Григория V, несмотря на то, что он не поддерживал восставших, выволокли из здания патриархии и, с табличкой на груди, повесили прямо тут же, на его воротах. Тщедушный немолодой патриарх умер не сразу, но вмешаться никто не посмел. Вскоре были публично обезглавлены сто видных чиновников-греков.

На сцену выходят фанариоты

И Петро-бей, и Колокотронис были военачальниками местного масштаба, но среди восставших были и фанариоты, люди образованные и богатые, которые в Османской империи становились крупными чиновниками, начальниками и даже князьями. На первых порах военные принимали их с удовольствием, рассчитывая этим склонить на свою сторону великие европейские державы.

Одним из первых прибывших в страну фанариотов был князь Дмитрий Ипсиланти, только что закончивший службу в царской лейб-гвардии в Санкт-Петербурге (он пока и не подозревал о катастрофе, постигшей его брата в Валахии). Через несколько месяцев, в августе, появился князь Александр Маврокордато, который в любую погоду ходил в одном только костюме. Он приехал из Италии, где путешествовал вместе с поэтом Перси Биши Шелли[51]. Как и братья Ипсиланти, он происходил из гордого (и очень богатого) семейства, правившего Дунайскими княжествами. Он бегло говорил по-итальянски и по-турецки, читал по-древнегречески, понимал английский и французский языки. Он был умен — и, подобно Кораису, думал, что знал, как выиграть эту войну.

Маврокордато и Ипсиланти вынашивали планы создания такого правительства, которое понравилось бы европейским державам. В январе 1822 г. в пелопоннесском городе Эпидавр заработало первое Национальное собрание. Место было выбрано не случайно. Там, например, находилось святилище бога врачевания Асклепия и огромный, на 14 000 зрителей, театр периода эллинизма, поэтому название «Эпидавр» много говорило любому английскому милорду, посещавшему Грецию перед поступлением в университет. Маврокордато и Ипсиланти вместе разработали безупречно либеральный проект конституции, написанный на таком архаичном языке, что без классического образования прочесть его было совершенно невозможно. Он обещал свободу прессы (а в Греции не было газет), отмену рабства (а в Греции не было рабов), религиозную терпимость (небольшую горстку мусульман и евреев вполне можно было вытерпеть и так). От реальности этот проект был страшно далек, но зато для того, чтобы получить одобрение великих держав, подходил как нельзя лучше.

Сражающийся флот

А тем временем команды кораблей, построенных на островах Идра, Спеце и Псара, объединились, создав тем самым подобие флота. Островитяне в вопросе дисциплины существенно отличались от клефтов, которые ею пренебрегали. По старинной системе олерона каждый член экипажа имел не только долю в прибыли, но и