и «Блистательная Порта» (правительство, названное так по входным воротам во дворец великого визиря) вынуждена была обложить налогом земледельцев, чтобы получить еще один источник столь необходимых ей доходов. На территории материковой Греции его сбором занимались местные чиновники, так называемые примасы (часто христиане); безжалостно грабя народ, они со временем становились фактическими правителями. Самым алчным был Али-паша Тепеленский, который в конце 1700-х гг. контролировал Албанию и почти весь северо-запад Греции.

Чтобы вырваться из-под налогового бремени, одни отчаявшиеся крестьяне бежали в горы и становились бойцами вооруженных отрядов, боровшихся против османского владычества (таких горцев называли клефтами, буквально «разбойниками» и «ворами»; от греческого слова κλέπτειν, «воровать», происходит и понятие «клептомания»), а другие нанимались на корабли, ходившие по оживленным морским путям Пелопоннеса. Уезжали и в другие страны. В одном лишь 1675 г. из области Мани, расположенной на среднем «пальце» Пелопоннеса, на Корсику перебрались 430 человек из клана Стефанопулосов. Есть версия, что они стали предками Наполеона Бонапарта.

Первые филэллины

Прекрасная архитектура, совершенная скульптура, живопись, хорошая музыка, подлинная поэзия и даже философия… все это пришло к нам только от греков.

Вольтер

После падения Константинополя в материковую Грецию европейцы почти не заглядывали целых два века. Полное равнодушие, с которым Запад отнесся к разграблению Константинополя в 1204 г., никуда не делось. Да к тому же теперь город принадлежал султану, а значит, находился на вражеской территории. Однако мало-помалу в оборот стал входить термин «филэллин» (поклонник всего греческого). Филэллинизм зародился во Франции, набрал популярность в эпоху Просвещения, а со временем и северные европейцы поняли, что куда большим они обязаны достижениям греческой науки и философии, чем изобретениям римлян.

Когда Наполеоновские войны сделали поездки в Рим невозможными, путешественники устремились в Грецию, откуда самые богатые из них, например герцог Бекингем или барон Чандос, привозили удивительные сувениры (первый украсил свое поместье Стоу целым античным храмом). Любовь ко всему греческому подогревали и поэтические блокбастеры лорда Байрона.

Разочарованные филэллины

Уважая их, я тем сильнее переживал их унижение.

Огюст де Шуазель-Гуфье, 1770-е гг.

И все же очень часто филэллины испытывали жестокое разочарование, увидев столь желанный край своими глазами. Люди, с которыми они встречались, мало чем походили на Перикла и его слушателей. Афины превратились в захолустный городишко с населением меньше 10 000 человек. По его улицам ходили вовсе не героические и совсем не богатые греки, турки и албанцы. Над ними высились развалины изменившегося почти до неузнаваемости Парфенона, а его камни продавали тем путешественникам, которые не могли позволить себе увезти домой целый храм.

Если бы знатные путешественники добрались до более культурно богатых пограничных областей, на острова или в Константинополь, а не только в Афины, то нашли бы там гораздо больше того, что отвечало их вкусам.

Афины перед обретением независимости.

Картина ирландского путешественника Эдварда Додвелла «Верхний базар в Афинах», 1832 г.

© Wikimedia Commons, OUTUS

Мраморы Элгина

В 1801 г. в Афины прибыл Томас Брюс, 7-й граф Элгин, посланник короля Георга III при дворе «Блистательной Порты». Он заявил, что имеет фирман (указ) султана Селима III с разрешением осмотреть некоторые памятники Античности и сделать с них слепки, а также увезти с собой все, что могло представлять интерес.

Сегодня Элгин пользуется одиозной славой одного из крупнейших похитителей исторических древностей, но вся эта история очень неоднозначна. До сих пор точно неизвестно, существовал ли фирман на самом деле, но мотивы Элгина, в общем, понятны. Он из собственных средств оплатил доставку «мраморов» в Лондон, и это сделало его банкротом. Если бы они остались на месте, в Парфеноне, то, вполне вероятно, не сохранились бы после Греческой войны за независимость, в ходе которой Акрополь пережил две осады.

Из этого не следует, что скульптуры и рельефы Акрополя так и должны храниться в Британском музее. Как статуя Свободы воплощает собой свободу Америки, так и Парфенон — олицетворение афинской демократии. Перикл строил его не только как храм, посвященный Афине, но и как архитектурный гимн политической системе, изобретенной греками, а скульптуры — чуть ли не главное в этом гимне. Как сказала кинозвезда Мелина Меркури, ставшая министром культуры, они — «сама суть Греции».

Кампанию за их возвращение поддерживают самые разные люди, правда подчас весьма неуклюже. В 2014 г. Джордж Клуни предложил вернуть эти статуи… в Пантеон, который находится в Риме. В 2019 г. ярко высказался Си Цзиньпин. Находясь с визитом в колыбели демократии, китайский руководитель заявил: «Мы не только поддержим вас; мы благодарим вас, потому что множество наших скульптур тоже находятся за границей». Впрочем, возможно, он напомнил об этом не просто так: сын того самого лорда Элгина во время второй Опиумной войны приказал разрушить старинный Летний императорский дворец в Пекине.

Итак, сформировалось два разряда энтузиастов Просвещения, которые существовали отдельно, практически не общаясь: западные филэллины из Европы, а позднее и Америки, и образованные, обращенные к внешнему миру греки пограничных областей. Эти две группы людей черпали вдохновение в разных периодах греческой истории. Западники обращали взоры к чистым, как они полагали, идеалам классики, тогда как греков привлекал дух прагматизма и компромисса, характерный для эллинистической и византийской эпох. Это разделение предопределило дальнейшие серьезные разногласия.

На сцену выходит Байрон

В 1809 г. двадцатиоднолетний лорд Байрон вместе с другом, Джоном Кэмом Хобхаусом, посетили Али-пашу в его роскошном дворце, выстроенном в столице Эпира, Янине. Не замечая, что берега романтичного озера, на которое они смотрели, были усеяны телами пытавшихся скрыться от налогов греков, оба подпали под своеобразное обаяние старого психопата.

Али-паша был тираном, но при нем Янина сделалась центром греческой учености и культуры. Фрагмент картины Луи Дюпре «Али-паша Янинский на охоте у озера Бутринти в марте 1819 г.», 1827 г. © Darling Archive/Alamy

Поэма Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда» стала настоящим бестселлером тех времен, а он сам стал знаменитым буквально в одночасье. Задумчивый романтический герой всего лишь четверть времени своих странствий провел среди греков, но поэма отразила горячий интерес Запада к периоду давно прошедшей славы в истории Греции и горячее сочувствие к ней в связи с порабощением варварами-турками. К 1810 г. многие в Европе начали задумываться об освобождении Греции из-под османского гнета.

Давление растет

Среди самих греков настроения были разные. На окраинах грекоязычного мира одно время старалась привлечь в свои ряды