Он замолкает.

– Но что?

Сэм отвечает не сразу.

– Если честно, я не знаю, что ещё сказать… как вообще ответить на твой вопрос. Я никого не хочу винить в случившемся. Это ведь ничего не изменит, так? Ничего не исправит. Мне тяжело принять даже то, что…

Голос его дрожит от плохо скрываемой боли – словно что-то острое мешает ему говорить.

– Прости. Я не должна была…

– Всё в порядке, Джулс. Правда, – успокаивает меня он. – С чего ты вообще об этом спросила? Надеюсь, ты не думала об этом всё это время.

– Поначалу не думала. Но потом я услышала разговоры в школе.

Сэм резко меня обрывает:

– Не слушай их. Они понятия не имеют, о чём говорят. Их ведь там не было, так? Не позволяй им судить тебя.

– Постараюсь.

– Мне жаль, что тебе приходится ещё и с этим справляться.

– А мне жаль, что ты умер.

Мы снова затихаем. И после того, как я отключаю телефон, я поднимаю с пола бумаги и сажусь за стол.

Сосредоточиться после такого разговора сложно, и я больше часа пытаюсь хотя бы начать домашку по истории, но мне удаётся выдавить из себя только два жалких предложения. Я хочу перезвонить Сэму, но у меня ещё куча дел. Слова в рабочей тетради расплываются и перемешиваются, и я забываю, о чём вообще читаю. В какой-то момент я, видимо, задремала, потому что, когда я открыла глаза, я оказалась уже не в своей комнате.

Ноги тонут в тумане, и когда я поднимаю взгляд, то понимаю, что стою на автовокзале. Тут темно: за туманом ничего не видно. Даже неба.

Оглядываюсь в поисках хоть кого-нибудь… чего-нибудь… но натыкаюсь только на чемодан, который позаимствовала у отца, когда навещала его в последний раз. В кармане звонит телефон, и я достаю его.

Экран загорается.

Девять пропущенных от Сэма. Двенадцать сообщений, которые я не открыла. 22:48.

Где-то неподалёку громом грохочет грузовик. Я его не вижу.

Шум и время на часах возвращают меня в ту самую ночь две недели назад.

В ночь, когда умер Сэм. Вот тут я и стояла.

Телефон звонит снова – ещё громче.

Это Сэм. В прошлый я раз я ему не ответила, ведь я не знала, чем всё кончится. Но в этот раз я беру трубку, в попытке узнать, смогу ли что-нибудь изменить.

В трубке помехи, и я ничего не слышу.

– Сэм! Сэм… ты там?

Белый шум, и только. Словно смятая бумага. Я чуть поворачиваю телефон, верчусь на месте – и наконец в трубке слышится голос. Я едва его понимаю.

– Джули? Кто это? Алло?

– Сэм, это я! Джули!

– Ты где? Не могу тебя найти. Джули?

В телефоне помехи – кажется, он меня не слышит.

– Сэм… я иду! Не волнуйся… Подожди меня прямо там!

– Джули? Где ты…

Телефон снова шумит, а потом взрывается в руке искрами, и я отдёргиваю его от уха. Продолжаю звать Сэма по имени, а через экран валит дым, смешивается с туманом, и вскоре я совсем ничего не вижу, кроме красных и белых искр.

Где-то ревёт автомобильный гудок, потом замирают гитарные рифы, и я просыпаюсь у стола.

Дыма больше нет.

Я не проверяю время, не выглядываю в окно, чтобы понять, спустились ли на город сумерки. Сбегаю по лестнице, хватаю ключи от машины и открываю дверь. Отъезжаю от дома, пока мама не успела меня остановить, и выезжаю на Десятое шоссе, следую вдоль дороги, прочь от Элленсбурга.

Может, это и звучит глупо, но где-то там меня может ждать Сэм. Я должна его найти. Но мои фары – единственное, что сияет на пустом шоссе. Я выглядываю в окно, готовясь тормознуть, если увижу на обочине Сэма. И думаю о той ночи.

Сэм был у большого костра на реке с друзьями, а я возвращалась из Сиэтла, от отца. Сэм обещал меня забрать, как делал всегда. Но когда я позвонила ему со станции, он всё ещё был у реки. Целый час езды. Он извинялся и извинялся, но я расстроилась, ведь он забыл обо мне. Я повесила трубку и перестала отвечать на его звонки. Сказала, что дойду до дома сама. И это были последние слова, которые я ему сказала.

Может, Сэм решил, что я его проверяю… и, если подумать, кажется, именно это я и делала. Он поехал искать меня. И где-то между половиной двенадцатого и полночью, когда Сэм ехал по Десятому шоссе, грузовик потерял управление. Сэм наверняка вдавливал гудок до упора. Старался увернуться.

Но Сэм не погиб там, когда перевернулась его машина. Он даже сознания не потерял.

Сэм высвободился из ремней, выполз на дорогу и побрёл в сторону города. Он прошёл целую милю, а потом упал. Полицейский объяснил, что это доказывало, каким сильным он был. Я думаю, что это доказывало, как он хотел жить. Его нашли спустя несколько часов, и было уже слишком поздно: Сэм потерял очень много крови и умер от истощения. Об этом не говорят вслух, но все думают: было бы проще, если бы он умер сразу, ещё в аварии. Но Сэм был упрямым. Телефон Сэма нашли неподалёку от его машины, в осколках стекла и грязи. Может, если бы я позвонила ему тогда, он бы услышал его и ответил, и до него успела бы добраться помощь. Может, если бы я не злилась на него, Сэм остался бы жив, и я бы сейчас не металась по шоссе, пытаясь найти его.

Я что-то замечаю впереди: включаю дальний свет и замедляюсь. Перила у обочины пестрят кучей белых ленточек. Ставлю машину на ручник и выбираюсь на дорогу. Следую ленточному следу и останавливаюсь у портрета Сэма, окружённого цветами и отгоревшими свечами. Присаживаюсь на корточки, не думая о грязи.

На фото на нём джинсовая куртка – та самая, которую я недавно выбросила. Ветерок колышет ленты. Я прикладываю пальцы к раме.

– Прости меня, Сэм, – шепчу я.

Прошло столько времени, и я наконец нашла его. И всё равно опоздала.

Для вечера четверга у кафе слишком много машин. Все столики снаружи заняты подростками, которые делятся картошкой фри в лунном свете. Нам приходится подождать, чтобы найти, наконец, место.

Я опускаюсь рядом с Микой. Сэм исчезает, чтобы добыть напитки. Мы впервые решили погулять втроём.

Я встречала Мику всего один раз, на вечеринке две недели назад. Сегодня я собиралась валяться дома, но Сэм написал мне с час назад и пригласил пойти куда-нибудь и перекусить. Упомянуть о том, что его двоюродная сестра пойдёт с нами, он не удосужился.

Мы с Микой перекинулись парой слов, но в основном молчали. Зачем Сэм оставил нас одних? Лучше бы он этого не делал. Надо было самой вызваться сходить за едой… интересно, где его столько носит?

Мика вдруг выпаливает абсолютно неуместное:

– Так ты влюблена в Сэма?