И в ту же секунду из-за двери выскочил Цибуля. Он налетел на Утюга сзади, резким ударом выбил пистолет и прижал к горлу вчерашнего напарника лезвие ножа.

Утюг, прекрасно умевший держать себя в руках, шумно выдохнул и попытался выскользнуть, но Цибуля уже левой рукой перехватил его за воротник, а правой слегка надавил на рукоятку ножа, так что из-под лезвия выступила узкая дорожка крови.

— Спокойно, малый! — процедил Цибуля. — На тот свет всегда успеешь, а нам с тобой еще кое-что выяснить надо. Дельце одно закончить.

— Ты, что ли, Цибуля? — прохрипел Утюг, скосив глаза. — Ты чего, дури обкурился? Это же я, Утюг! Ты меня не узнал?

— Я-то тебя прекрасно узнал. Это ты меня плохо знаешь. — Цибуля насупил сросшиеся брови. — Думаешь, охота мне на Слона горбатиться? Слон — битая карта, он все равно не жилец. Люди Холодильника его взяли, теперь живым не выпустят. Так что у тебя, малый, два пути: или мы с тобой договоримся и ты отдашь мне ту вещь, или я тебя сейчас замочу со всем нашим удовольствием.

— Да с чего ты взял, что та вещь у меня? — Утюг хрипел, говорить ему было трудно. По шее у него текла темная струйка крови.

— Откуда взял? Здесь, дорогой, большого ума не надо. Ты же сам сказал, что в морге проблемы. Значит, знал, что Минский ту вещь спрятал здесь. Небось пришел сюда пораньше, перепрятал вещичку и вернулся, чтобы со мной встретиться, лапши на уши навешать. Хочешь умнее всех быть и свои карты разыграть? Напрямую хочешь с Холодильником договориться?

— Эй, Цибуля, притормози маленько! — Утюгу становилось все труднее и труднее дышать. — Не ровен час, и правда меня приколешь, а нам еще поговорить надо!

— Ладно, валяй. — Цибуля немного ослабил хватку и отвел чуть в сторону лезвие ножа. — Говори, только быстро: у меня сегодня еще дела есть.

— А откуда ты знаешь, что Слона взяли люди Холодильника? — Утюг перевел дыхание. — Выходит, ты сам его и сдал? Как я сразу не догадался! Кроме нас двоих, никто же не знал, что Слон кантуется в этой больнице.

— Наконец догадался, — усмехнулся Цибуля. — Всегда ты, приятель, медленно соображал. Не понимаю, почему Слон тебя в такое доверие взял. Ладно, с этим покончено… И с доверием, и с самим Слоном. Слона списали за ненадобностью, а ты, приятель, сам решай. Отдашь мне ту вещь — жив останешься, и я тебя к Холодильнику приведу как своего человека. Не отдашь — пеняй на себя, жить тебе останется не больше минуты.

В эту секунду Слон толкнул на Цибулю тяжелый металлический шкаф, за которым он прятался. Утюг в последний момент успел откатиться в сторону, а Цибуля забился на полу под тяжестью стеллажа. Он пытался сбросить с себя эту махину, но замешкался. Слон подскочил к нему и пнул в лицо носком ботинка.

— Рано ты меня списал, крыса помойная! — прошипел авторитет, наклоняясь над предателем. — Поспешил маленько! Слон пока живой, а вот насчет тебя есть сомнения.

— Слон? — Цибуля в изумлении уставился на воскресшего босса. — Слон, ты меня неправильно понял!..

Он снова попытался столкнуть стеллаж, но Слон придавил его, наступив сверху ногой.

— Я-то тебя прекрасно понял! Ты сам себе приговор подписал, сам себя сдал с потрохами. Не понимаю только, как я раньше твою поганую душонку не раскусил.

— Слон, да я это все говорил, чтобы Утюга проверить! Вдруг, думаю, скрысятился… Слон, не дави, — захрипел Цибуля, — совсем меня задушишь…

Утюг поднялся и с презрением посмотрел на поверженного противника.

— Ты ври, да не завирайся! — оборвал Цибулю авторитет. — Сам же знаешь: кроме вас двоих, никто не знал, что я в этой больнице. Вот я вас двоих и проверил.

— Черт, — прошипел Цибуля, скривившись от боли. — Кого же к Холодильнику привезли?

— Ты лучше скажи, пока не поздно, где сам Холодильник? Где он с тем мужиком разбирается?

— Тогда меня отпустишь? — В голосе Цибули зазвенела надежда.

— Подумаю.

— У Холодильника дом по Выборгскому шоссе. За железнодорожным переездом, возле Шуваловского парка, от озера направо.

— Вот видишь, можешь правду говорить, когда захочешь, — удовлетворенно кивнул авторитет. — Теперь еще одну вещь скажи: чего ты вздумал меня сдать? Что тебе Холодильник за меня пообещал?

— Думал, ты уже не тот, — захныкал Цибуля. — Состарился, думал, ни на что не годишься… Теперь вижу, как ошибался.

— За ошибки платить надо! — Слон достал из кармана шприц.

— Эй, Слон, — испуганно прохрипел Цибуля, — ты же обещал подумать…

— Вот я и подумал. И надумал, что предатели никому не нужны. Холодильнику, кстати, тоже.

Он наклонился к распластанному Цибуле, разорвал его рукав и вогнал иглу под кожу. Цибуля забился, снова попытался спихнуть с себя стеллаж, но через несколько секунд затих и вытянулся. Глаза его закатились.

— Помоги, Утюг! — Авторитет повернулся к помощнику.

Вдвоем они подняли стеллаж и поставили его на прежнее место.

Бездыханное тело Цибули заняло место на одном из свободных столов. Слон с подручным покинули морг.

Утюг выслушал инструкции босса и отправился за машиной: много ходить Слону с непривычки было трудно.

Профессор Кряквин сидел в клетке и думал.

Мысли были нерадостные.

Он находился в безвыходном положении. Не только в данный момент, в запертой железной клетке, но и вообще. Его похитили какие-то уголовники, требуют отдать им то, не знаю что, и ни за что не верят, что он вовсе не тот, кто им нужен.

А кто им нужен, Валентину Петровичу было совершенно ясно. Его больничный сосед, человек по кличке Слон.

Профессору вовсе не хотелось предавать соседа, но другого выхода у него не было. Правда, Холодильник и его подчиненные не хотели его даже слушать. Они-то были убеждены, что он и есть Слон.

Круг замкнулся.

В листве пальмы совсем рядом с клеткой профессора послышался какой-то подозрительный шорох. Валентин Петрович вздрогнул и вгляделся в сумрак.

На него смотрели маленькие живые глазки.

Листья снова зашевелились, и оттуда раздалось быстрое пощелкивание, словно простучали кастаньеты.

Профессор улыбнулся и ответил таким же звуком.

Листья раздвинулись, и на свет вынырнула маленькая подвижная обезьянка с выразительной мордочкой и большим зеленым носом.

Хвостатая зеленоносая мартышка! Профессору встречались такие в экспедициях. Эти любопытные зверьки совершенно не боялись людей и часто забирались прямо в палатку к путешественникам в надежде чем-нибудь поживиться.

Обезьянка снова защелкала. Неожиданно мех у нее на животе зашевелился, и оттуда выглянула еще одна мордочка, гораздо меньше.

На животе у мартышки удобно устроился детеныш.