– Красавица! – воскликнул Руфус.

– Что? – Голос скатился вниз по лестнице.

– У нас гости!

– Сейчас иду!

– Не желаете ли чего-нибудь выпить или…

– Нет, спасибо. – Опасаясь утонуть в кресле, Ви поспешно переместилась на оттоманку. – Подожду миссис Кайт, чтобы не начинать потом все заново.

– Конечно. – Руфус улыбнулся, обнажив десны; Ви улыбнулась в ответ. Старик потянулся к накладному карману фланелевой рубашки и достал зубы, которые тут же надел, и еще раз улыбнулся. – Вы в Окракоуке впервые?

– Да. У вас симпатичный остров.

– Есть на что посмотреть. Сейчас, когда все эти противные туристы разъехались, особенно хорошо. Извините, а вам сколько лет? В моем возрасте задавать неуместные вопросы не так опасно.

– Двадцать шесть.

– Боже мой, да вы совсем ребенок.

Шаги на лестнице привлекли внимание к Максин Кайт, осторожно спускавшейся по поскрипывающим ступенькам. Внизу она остановилась перевести дух и поправила воротник-гребешок канареечного цвета толстовки с аппликацией кролика на груди.

Ви поднялась и вернулась в переднюю. Рассказывать слабенькой старушке о том, что ее сын подозревается в преступлениях, ей было совсем не по душе.

При росте в шестьдесят два дюйма Ви редко случалось возвышаться над кем-либо, но сейчас она вдруг обнаружила, что смотрит сверху вниз в добрые, немного удивленные глаза Максин Кайт.

Представившись хозяйке, детектив помогла ей добраться до дивана и сесть рядом с мужем, после чего вернулась на оттоманку.

– Мистер и миссис Кайт, вы не будете возражать, если я запишу наш разговор? – спросила она, доставая из сумочки магнитофон.

– Вообще-то я против, – возразил Руфус, – поскольку мы не знаем, о чем пойдет речь.

– О… Ладно. – Ви вернула магнитофон в сумочку и скрестила ноги. – Когда кто-либо из вас в последний раз видел вашего сына, Лютера, или разговаривал с ним?

Руфус и Максин переглянулись. Потом Руфус взял жену за руку и снова посмотрел на Ви.

– Вот уже семь лет, как мы не поддерживаем с сыном никаких контактов.

– Вам известно, где он?

– Нет, мэм.

– Когда вы видели его в последний раз?

Руфус откинулся на спинку дивана и обнял жену. Она опустила голову ему на грудь и уставилась в камин, а он поглаживал ее по худенькому плечу старческими, с пигментными пятнами пальцами.

– Я люблю моего мальчика, – сказала Максин. – Но, видите ли, он не такой, как большинство людей. Непоседа. Ему не нужно то, что нужно нам. К примеру, семья и…

– Стабильность, – вставил Руфус. – В нем этого нет. Желания остепениться, пустить корни. Такое не для него. Он и сам знает. В каком-то смысле это замечательно – знать, что тебе нужно.

– Он хороший, хороший мальчик. Думаю, одному ему лучше. Он – настоящий одиночка. А что, мисс Кинг, Лютер что-то натворил?

Ви вздохнула. Из кухни потянуло рыбой.

– Дело в том, что мы пока не знаем. На месте преступления нашли отпечатки пальцев Лютера, так что мы хотели бы поговорить с ним, задать несколько вопросов и…

– И что же это за место преступления? – спросила Максин.

– Это… э… Извините, детали я пока разглашать не могу. Так где вы видели его в последний раз?

– Здесь. На Рождество. До этого мы долго от него ничего не слышали, но не удивились. После школы Лютер вообще появлялся редко и не задерживался. – Старушка смахнула со щеки седую прядь, которая переместилась на грудь ее супругу. – Мы с Руфусом чистили в кухне креветок. Всегда готовим на Рождество что-нибудь особенное… Слышу, в камине какой-то шум, бегу – а там он, мой мальчик, шурует кочергой. И спрашивает: «Ничего, мам, если я проведу Рождество с вами?»

Максин улыбнулась, глаза ее запечалились. Она сглотнула, как будто к горлу подступил комок.

– Он ушел следующим утром, – сказал Руфус. – И с тех мы ничего о нем не слышали. Иногда мне кажется, что он умер.

– Нет, сладенький, он не умер. Просто Лютер воспринимает время по-другому, не так, как мы. Думаю, семь лет для него не так уж и много. Он придет, когда пожелает. Все по-своему делает.

– У Лютера есть друзья в Окракоуке?

– Завести друзей – это его никогда не интересовало. Как я уже сказала, он – одиночка.

– Нет, красавица, помнишь Скотти?

– Скотти Мэннинга?

– Нет, сына Клода и Хелен.

– Кто это? – спросила Ви.

– Приятель. Скотти Майерс. Из местных. Живет на Бэк-роуд. Рыбачил, когда на это можно было прожить. Сейчас, по-моему, работает официантом в «Ховардсе». Они с Лютером одного возраста. Когда в школе учились, то вместе за крабами ходили по выходным.

– Не знаю, Руфус; по-моему, они вовсе и не были такими уж близкими друзьями.

– Я же просто стараюсь помочь мисс Кинг. Вам ведь это пригодится, да?

– Да, конечно. Вы сказали, что он работает у «Ховардса». Это что?

– Паб на Двенадцатой, куда все местные ходят. Да и туристы тоже. Вот уж откуда голодным не уйдешь. – Старик развел большой и указательный пальцы примерно на дюйм. – Жареные устрицы – вот такие, не меньше.

– Сладенький, я устала, – пожаловалась Максин.

– Мисс, не знаю, есть ли у вас еще вопросы, но, может быть, мы закончим на этом?

– Я могу зайти к вам завтра.

– Если только попозже, – сказала Максин. – После пяти.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Ви. – Послушайте, вы очень мне помогли. Спасибо. Знаю, вам было нелегко…

– Не за что.

Ви поднялась и взяла сумочку.

– У вас один из самых интересных домов, которые мне довелось повидать. Когда его построили?

– В восемьсот семнадцатом, – ответил Руфус. – Одна из старейших построек на острове. Если подняться на купол, можно увидеть маяк.

Ви повесила сумочку на плечо.

– Вы не сочтете меня чересчур навязчивой, если я попрошу вас провести меня по этому замечательному дому?

– Может быть, в другой раз, мисс Кинг, – сказала Максин. – Я как раз собиралась вздремнуть, когда вы постучали.

Руфус поцеловал жену в лоб и с натугой поднялся.

– Позвольте проводить вас до машины. Я и сам показал бы вам дом, но у меня на кухне четыре камбалы, и они наверняка испортятся, если я не поспешу к ним.

Ви уже открыла дверцу джипа и бросила на сиденье сумочку, когда старик сказал:

– Хочу поблагодарить вас, мисс Кинг.

– За что?

Руфус прислонился к грязному автомобилю.