— А вдруг упрешь картошку? Знаю я вас…

Сначала даже не понимаю, о чем она. Когда доходит, мне становится смешно.

— Серьезно? Думаете, позарюсь?

Демонстративно от нее отворачиваюсь, и мне тут же прилетает в спину:

— Если красть не будешь, тогда помоги!

«Старая перечница…» — мысленно закатываю глаза, но и отказать уже не могу, сам предложил помощь.

Забираю пакет, захожу следом за бабулей в подъезд и морщусь от стоящего там амбре. Кошачья моча, затхлость, что-то еще, напоминающее запах жареной капусты… Как можно жить в таком месте, не представляю.

Мысленно считаю до трех, пытаюсь избавиться от нарастающего раздражения.

— Только у нас лифт утром опять сломался! — радует меня новостями бабулька. — Донесешь до седьмого этажа?

— Донесу… — тяжело вздыхаю.

— Ой, спасибо тебе, милок! Бог тебя наградит!

Бабулька показывает, где лестница, идет следом. Вот что странно — до подъезда еле ковыляла, но стоило ей вручить мне поклажу, как она распрямилась, даже как-то ожила, шагает вполне бодро. А я-то уже начал бояться, что нести придется не только картошку, но еще и саму старушку. Должно быть, с лифтом тут частенько проблемы, раз она так натренировалась ходить по лестнице.

Когда доношу ее пакет до квартиры, решаю спросить:

— В этом подъезде должна жить девушка… — показываю ей фото моей неуловимой блондинки. — Вы случайно не знаете, в какой квартире?

— Ой, милок, зрение уже не то, дай поближе гляну…

Сую ей телефон чуть ли не в лицо, она некоторое время изучает фото, потом машет рукой.

— Так то ж Златка!

— Вы ее знаете?

— Еще б не знать, мы ж соседи! Она у Стрельниковой комнату снимает. Вон! — бабуля указывает на соседнюю квартиру.

«Ого! В кои-то веки прямое попадание!» — хвалю себя.

Хотя, может, и правда Бог наградил за доброе дело. Ради такой информации я еще десяток пакетов с картошкой готов притащить хоть на десятый этаж.

— Хорошая девочка… Красавица! — тем временем продолжает бабулька. — А тебе она зачем?

От, казалось бы, самого обычного вопроса неожиданно теряюсь, не знаю, что сказать. Точнее, ответов у меня миллион, но вот озвучить их ей не могу.

Зачем мне Злата? Она красивая, умная, ласковая, я ее хочу — во всех смыслах хочу. Засыпать в обнимку, просыпаться от запаха кофе и ее нежных губ на моей щеке, слушать по телефону ее мягкий щебет, любоваться ее телом на белых шелковых простынях. Жить с ней, дышать ею… Мне необходим к ней постоянный, неограниченный доступ.

— Это моя девушка, — отвечаю просто.

— Так если это твоя девушка, что ж ты не знаешь, где она живет?

— Мы поссорились…

— А-а-а, понятно…

Я надеялся, что на этом бабулька соблаговолит отправиться в свою квартиру, но куда там — еще больше уши навострила, ждет продолжения истории.

— Шли бы вы домой! — демонстративно указываю на ее дверь, сам отхожу в сторону.

Та поджимает губы, но всё же скрывается у себя.

Я же стучу в соседнюю дверь.

Гадаю про себя: «Обрадуется или нет? Дуется или забыла обиды?»

Слышу шаги в прихожей, замечаю, что кто-то смотрит в глазок, а дальше абсолютно ничего не происходит. Меня явно увидели, но решили не открывать. Стучу еще раз:

— Злата, я знаю, что ты там! Злата!

С каждой секундой, что она медлит, злюсь всё больше и больше.

— Если ты не откроешь эту дверь, я ее к чертям выломаю!

Наконец слышу звук отпираемого замка. Не жду, пока меня пригласят, захожу в прихожую. Вскользь замечаю, что тут не воняет, как в подъезде, наоборот, вкусно пахнет какой-то выпечкой и чистотой, если чистота вообще может как-то пахнуть.

Когда поднимаю глаза на девчонку, все мысли разом покидают голову.

Она стоит передо мной в том самом домашнем платье, которое носила в первые дни своего пребывания в отцовской квартире. Оно длинное, но облегает стройную фигуру, вырез приоткрывает пухлые мячики грудей. Каждый раз, когда я видел ее в этом платье, мне хотелось засунуть руку в декольте. И сейчас хочется. Ласкаю взглядом ее кукольное личико. На ней ни грамма косметики, но мне кажется, я никогда не видел лица совершеннее — этот идеально прямой носик, бровки домиком, пухлые губы.

Сейчас она чем-то напоминает мне эльфа. Настолько красивая, что кажется нереальной, не из этого мира. Для полноты образа не хватает только заостренных ушей и подходящего костюма.

Хочу поздороваться, извиниться за то, что наболтал по телефону, признаться, как скучал и как рад ее видеть, но язык прирастает к нёбу. С ногами, кстати, тоже проблема: и шага сделать не могу, да что там, я даже мизинцем двинуть не в состоянии. Просто стою как истукан и пялюсь на девчонку, хоть и понимаю, что глупо выгляжу. Любуюсь — и налюбоваться не могу.

Златка под моим взглядом краснеет, обнимает себя за плечи, щурит глаза и спрашивает:

— Зачем ты пришел?

Слышу ее певучий голос, и у меня буквально сносит крышу. Резко отмираю, бросаюсь к ней, прижимаю к стене, вдавливаюсь в нее своим телом, стремлюсь вобрать в себя ее тепло и нежность. Хочу поцеловать, но она уворачивается. Хватаю ее пальцами за подбородок, заставляю посмотреть мне в глаза и шепчу ей в губы:

— За тобой! Я пришел за тобой!

Тогда же:

Артём

— Я пришел за тобой!

Понимаю, она слышит мои слова, но никак на них не реагирует. В глазах возмущение, руки уперла мне в грудь. Видно, не на шутку обижена. Вспоминаю, с чего хотел начать разговор:

— Извини, что наорал… Я просто очень волновался, а ты знаешь, какой я бываю эмоциональный!

Снова пытаюсь ее поцеловать, а она в который раз уворачивается.

— Да что такое? Не противься!

Фиксирую ее лицо так, чтобы не смогла двинуться, и все-таки целую. Мне нужен этот поцелуй, он мне просто необходим.

Когда мой язык заполняет ее рот, в мозгу что-то щелкает, тело реагирует мгновенно и весьма красноречиво. Злата это чувствует, начинает еще яростнее меня отпихивать, а мне совсем другой реакции от нее хочется.

— Ну что ты такая несговорчивая! Я же извинился!

«Можно сказать, впервые в жизни извинился перед девчонкой!» — это, конечно, не добавляю, хотя хочется.

— Я не принимаю твоих извинений! — она буквально швыряет эту фразу мне в лицо.

— Это с чего вдруг? Ты обалдела?

— Это ты обалдел!