Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, Энни, – хрипловатый голос Ника упал до мягкого шепота и уже не казался напряженно-угрюмым. – Я вижу тебя каждый день.
– Так покажи это, – отчаянно взмолилась Энни, глядя на него с тоской и горечью. – Мне нужно, чтобы ты показал это, Ник.
Он поскреб небритую щеку.
– Я постараюсь.
– Это было бы здорово. – Энни смущенно откашлялась, прочищая горло. – Думаю, будет справедливо, если ты тоже предложишь мне над чем-то поработать. Ради тебя. Чтобы доставить тебе удовольствие.
Она с радостью убедилась, что удивила мужа. В его глазах вспыхнул знакомый лукавый огонек, и Энни невольно рассмеялась.
– Ты правда думаешь об этом? О постели? Когда мы только начали разговаривать друг с другом?
– Да, черт возьми.
Ох уж эти мужчины…
– А за пределами спальни, Ник?
– Да где угодно, – с готовностью отозвался он.
Энни снова не удержалась от смеха.
– Я хотела сказать, как мне порадовать тебя, если вынести за скобки секс?
– О, ну… – Он замолчал, обдумывая вопрос. Эта его привычка Энни всегда нравилась, как и его открытость. Ник никогда не прибегал к уверткам и отговоркам, не отвечал уклончиво, намекая на скрытый смысл. Если он бывал зол или счастлив, то ясно давал это понять. Никаких игр и двойного дна.
– Наверное, я хочу, чтобы ты тоже меня заметила, – произнес он наконец.
Она продолжала неподвижно смотреть на мужа, когда в кухню вошел Кен. Энни всегда старалась ограждать племянника от своих бурных объяснений с Ником, в детстве Кен тяжело переживал даже малейшие семейные размолвки. И хотя племянник давно обогнал ее в росте на добрый фут, она по-прежнему видела в нем своего ребенка, несчастного маленького мальчика, брошенного обоими родителями и нуждающегося в защите. Вот и теперь, инстинктивно стремясь его защитить, она вымученно улыбнулась.
– Тебе понравилось шоколадное пирожное?
– Восхитительное. – Не поддавшись на ее уловку, Кен перевел взгляд с тетки на Ника. – Вам нужно разойтись по своим углам, словно боксерам на ринге?
– Нет. – Ник стиснул плечо племянника. Как и Энни, он всегда любил Кена, в их отношениях ничто не изменилось. – У нас все хорошо. – Ник шагнул к двери и, бросив напоследок тоскливый взгляд на жену, вышел. Сердце Энни на мгновение замерло и снова зашлось бешеной барабанной дробью: в печальных глазах Ника горел прежний голодный огонь желания, и искра этого пламени все ярче разгоралась в ее груди.
Кен повернулся к Энни:
– У вас все хорошо? С каких пор?
Энни вручила ему кружку с кофе.
– Мы хотим попытаться заметить друг друга.
– Ясно. – Он отпил глоток из кружки. – И что означает эта дребедень?
– Понятия не имею, – вздохнула Энни.
– И чья это идея?
– Одной идиотки.
– Идиотки по имени Энни?
Она хмуро покосилась на племянника.
– Да, черт возьми.
Кен весело расхохотался, и Энни невольно замерла, очарованная этим неожиданным прекрасным смехом, который ей так давно хотелось услышать.
– Я думала, ты на меня разозлился.
– Так и есть. Ты противная вредина, которая всюду сует свой нос и вечно командует.
– Я стараюсь.
Кен снова рассмеялся. Энни продолжала пристально его разглядывать.
– Что на тебя нашло?
– Ничего. Сам не знаю.
– Хм, что бы это ни было, мне нравится твой смех.
Кен отхлебнул кофе, Энни тоже сделала глоток, и почему-то обоим стало легче на душе.
Немного позднее Кен отправился вместе со Стоуном в двухдневный поход, который сам спланировал и организовал. Сопровождая группу альпинистов, братья готовились совершить восхождение к ледяным озерам Джексон-Лейкс. В этот день Энни, занятая привычным хлопотами, вдруг осознала, что происходит нечто необычное. Кое-что неуловимо изменилось. Знакомое чувство обиды, горечи и злости, которое грызло ее часами день за днем, сменилось новым ощущением.
Надеждой.
Возможно, у всех все наладится.
Кен со Стоуном весь день карабкались по склонам с группой из района залива Сан-Франциско, и все шло замечательно. Мешало одно: Кен мог думать только о том, как бы поскорее вернуться в домик Китти и продолжить занятие, прерванное неожиданным появлением Энни.
На самом деле он думал еще о множестве вещей. Может, Китти была права, и он действительно бежал от себя. Топтался на месте, вместо того чтобы идти вперед.
Идти вперед, вот что ему нужно…
Когда два дня спустя братья вернулись в пансионат, Китти сидела за столом. При виде Кена она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, и стекла ее очков затуманились. Это было забавно.
Она тоже скучала по нему.
Зазвонил телефон, и, пока Китти отвечала на звонок, Кен зашел к себе в кабинет, чтобы переодеться. Он успел снять рубашку, когда раздался стук в дверь.
– Привет. – Кен повернулся к Китти.
Она задержала взгляд на его груди. С явным восхищением. При виде узкой татуировки, опоясывающей его бицепс, нежный румянец пополз по ее горлу к щекам.
– Симпатичная татуировка. Кажется… – Китти закусила нижнюю губу. – В этническом стиле.
– Мне сделали ее в Африке. – Кен быстро натянул черную водолазку. – Как дела?
– Прекрасно. – Китти тяжело сглотнула. – Только язык еле ворочается.
О господи… Кену захотелось снова сорвать с себя одежду, а потом раздеть Китти. Но его ждали дела. Он неохотно надел куртку с надписью «Уайлдер» на груди.
– Восхождение прошло успешно?
– Да.
– Я видела расписание. Ты сегодня проводишь занятия по сноубордингу.
– Не совсем. Просто встречаюсь с несколькими местными ребятами. Поговорим о различных техниках, о стилях и о том, как находить спонсоров. Мальчишки посещают школьную секцию, но у их тренера маловато опыта в подобных вопросах.
– Как мило с твоей стороны.
В эту минуту Кен вовсе не чувствовал себя милым парнем.
– Иди сюда, – шепнул он.
Китти снова с усилием сглотнула и на подгибающихся ногах пересекла комнату. Взяв ее за руку, Кен открыл кладовку, битком набитую всевозможным зимним спортивным снаряжением.
Она недоуменно оглядела полки.
– Ну же, вперед. Выбирай.
– Что?..
– Вперед, к новому приключению.
Густо покраснев, она смущенно поправила очки на переносице.
– О! Ты хочешь, чтобы я выбрала снаряжение. А я подумала…