делают люди. Взаимное узнавание играет важную роль, когда эти осы впервые объединяются для постройки гнезда, поскольку упорная борьба между ними определит, кто будет размножаться[146]. Позднее в этом же сезоне колония может вырасти до 200 особей, и это большое количество лиц, которое необходимо вспомнить. Но к тому времени бороться почти не за что, и, по всей вероятности, осы уже не отслеживают каждую особь.

Как бы то ни было, бумажная оса – это исключение, и у большинства общественных насекомых отсутствует индивидуальное распознавание. Рабочие у муравьев и медоносных пчел никого не знают как индивидуумов[147]. Объединения муравьев, например команды, которые ловят сторонников врага, безличны. Самое большее, что рабочий может сделать, – отличать типы особей, например муравьев-солдат от рабочих, личинок от куколок и, что важнее всего, царицу от всех остальных[148]. Муравьи, конечно, могут проявлять индивидуальные различия. Так, некоторые рабочие прилагают больше усилий, чем остальные, но эти благодетели и их вклад остаются незамеченными. Это означает, что муравьям удается избежать противостояния с соперниками и создания альянсов внутри сообществ, подобных тем, что характерны для нас, позвоночных: за исключением царицы, ни один муравей не выбирает любимчиков, и все рабочие в колонии действуют заодно. Для муравья только сообщество, а не индивидуум имеет значение.

Тот факт, что муравьям не нужно знать друг друга, объясняет, почему можно переместить аргентинского муравья куда угодно в его суперколонии и он сразу же вступит во взаимодействие так же, как и до этого, но теперь уже со случайными представителями своей колонии, которые окажутся в этом месте. Насколько известно ученым, аргентинский муравей, не имеющий центрального гнезда, беспорядочно блуждает по территории своей суперколонии до дня своей смерти. Если муравьи – вечные незнакомцы, проходящие через толпу других незнакомцев, как они могут определить, где заканчивается их сообщество и начинается другое?

Анонимность

В 1997 г. два химика занимались выращиванием в лаборатории аргентинских муравьев и тараканов в рамках исследований по борьбе с вредителями. Ассистент решил, что тараканы станут подходящим кормом для аргентинских муравьев, и в результате чистая случайность помогла сделать важное научное открытие. Однажды муравьи начали убивать друг друга вместо того, чтобы поедать тараканов. Причину быстро выяснили: тем утром лаборант попытался накормить муравьев тараканами другого вида, вредителями из Африки. Любой муравей, который хотя бы притронулся к этим коричневополосым тараканам, без промедления был убит своими сородичами[149].

Проблема была в запахе. Коммуникация у насекомых в основном осуществляется с помощью химических веществ, феромонов, которые выделяются специализированными железами и сигнализируют об опасности или указывают путь к пище. Принадлежность к колонии тоже обозначается с помощью химических сигналов. Хотя муравьи не различают особей по их индивидуальному запаху так, как это делают хомяки, они действительно распознают друг друга как жителей одного гнезда – или как чужака, – используя запах в качестве общего признака идентичности. До тех пор, пока муравей демонстрирует правильную эмблему – правильно пахнет, то есть обладает верной комбинацией молекул углеводородов на поверхности своего тела, – сородичи в колонии принимают этого муравья за своего. Запах (или вкус, если вам угодно так называть, поскольку муравьи определяют эмблему путем прикосновения) подобен значку с флагом, который каждый муравей должен носить. Муравья, которого не должно быть в колонии, быстро выявляют по его чужому запаху. Поскольку у муравьев нет белого флага, сигнализирующего о капитуляции, чаще всего чужака убивают, как несчастного аргентинского муравья, нарушившего территориальную границу. Вероятно, по случайному совпадению коричневополосые тараканы обладают теми важными компонентами в составе аромата, которые служат для муравьев сигналами, отмечающими представителей их колонии и чужаков. Когда муравей дотронулся до таракана, которого ему дали в качестве корма, он перенес эти молекулы углеводородов на свое тело – фактически надел мундир противника – и был неверно идентифицирован как враг.

Именно эти идентифицирующие маркеры дают возможность общественным насекомым выйти за рамки, характерные для большинства позвоночных животных и связанные с необходимостью непосредственно знать друг друга. Идет ли речь о нескольких муравьях с челюстями-капканами, собравшихся тесной группой внутри ветки, или о миллиарде аргентинских муравьев, распространившихся повсюду, членам колоний нет необходимости встречаться или даже приближаться друг к другу, не говоря уже о том, чтобы вспоминать друг друга. Виды, обозначающие свою общую идентичность, образовывают то, что я называю анонимными обществами (сообществами, если речь идет о животных)[150].

Маркеры могут иметь разное происхождение. Пример с тараканами свидетельствует о том, что окружающая среда может влиять на идентичность колонии, но, скорее всего, не все члены суперколонии существуют в одной общей окружающей среде. Тот факт, что границы соседних суперколоний определены с точностью до сантиметра для территорий площадью в сотни километров и с разными условиями окружающей среды, указывает на то, что важнейшую роль должна играть генетика. Действительно, углеводородный состав запаха закодирован в генах, и рацион, как правило, на это не влияет[151].

Легко предположить, что действия муравьев, включая их реакцию на маркер колонии, генетически детерминированы в фиксированном, упрощенном виде. В действительности в большинстве аспектов поведения, независимо от того, к какому биологическому виду принадлежит индивидуум, имеется врожденная составляющая, даже в такой человеческой деятельности, как овладение языком, которое у наших малышей происходит естественно. Социальный психолог Джонатан Хайт описывает такие врожденные характеристики как сформировавшиеся в преддверии опыта[152]. Когда живое существо, скорее всего, может встретиться с целым рядом ситуаций, план строения его нервной системы – ее организации в преддверии опыта – должен предусматривать пластичность. Для общественных насекомых, так же как и для других животных, это означает меньшую пластичность по сравнению с человеком. Но не стоит быстро сбрасывать их со счетов. Какими бы крошечными ни были насекомые, им свойственна гибкость поведения.

У муравьев эта гибкость может проявляться в том, как они приходят к узнаванию своего «национального» запаха. Наглядным примером служат муравьи-рабовладельцы, которые применяют способ, используемый муравьями для усвоения своей идентичности, для захвата рабов, выполняющих всю бытовую работу в рабовладельческих колониях. Рабовладельцы совершают агрессивные набеги на другие гнезда, чаще всего принадлежащие муравьям другого вида. Взрослые особи их не интересуют: «националисты» до самой глубины души, взрослые муравьи умрут, но не перейдут под чужие знамена. Рабовладельцы похищают расплод колонии и отдают предпочтение куколкам, то есть насекомым, находящимся в стадии покоя, предшествующей превращению их во взрослых муравьев. Куколки еще не имеют запаха колонии. Обычно муравей появляется из куколки в гнезде своей матери-царицы и быстро усваивает запах собственного сообщества, считая его единственно приемлемым в течение всей оставшейся жизни. Однако похищенного муравья одурачивают: у него происходит импринтинг