href="ch2-153.xhtml#id1150" class="a">[153] на поработителей, подобно тому как вылупившийся цыпленок будет импринтирован на вас, если первым объектом, который он увидит, окажетесь вы, а не его мать. Появившись на свет в рабовладельческом гнезде и не зная, что все идет неправильно, похищенный муравей воспринимает запах местной колонии в качестве своего «гражданства» и начинает усердно трудиться, безучастный к существующим различиям между рабом и рабовладельцем в размерах или цвете, которые кажутся нам более важными. Тем не менее иногда рабы понимают: что-то идет не так – и пытаются сбежать, но обычно поработители силой заставляют их вернуться[154].

Благосклонное восприятие рабовладельца рабом – это лишь малая часть. Важная роль способности муравьиного мозга к адаптации проявляется в следующем: чтобы избежать социального краха, каждый раб и каждый рабовладелец должны так же радушно принимать всех остальных рабов в гнезде, и не важно, из скольких колоний они были похищены. Несмотря на различия в запахе, выделяемом каждой особью, ни рабовладелец, ни раб не испытывают затруднений с идентификацией других в качестве членов «своего» сообщества. Основу такой способности к адаптации составляет груминг[155]. У приматов груминг служит для установления связей с дружески настроенными особями, но специалисты предполагают, что у муравьев груминг упрочняет привязанности на уровне сообщества за счет смешения запаха обитателей одного гнезда, которое гарантирует, что они приобретут стандартный запах. Поэтому запах рабовладельцев частично передается молодым рабам, и таким образом их помечают как часть колонии, а рабы тоже модифицируют запах всех остальных. Смешивание ароматов приводит к неожиданным результатам. Если раб случайно столкнется со своей родной колонией – той, к которой он на самом деле принадлежит, – его атакуют как врага. Это история с элементами греческой трагедии[156].

Обретение маркера «гражданина» подобно получению ключей от города: все возможно. Во фруктовом саду в Австралии я разворотил гнездо муравья-портного, чтобы найти представителя паукообразных оранжевого цвета и длиной 5 мм. По прошествии некоторого времени, вытерпев множество болезненных укусов муравьев, я определил вид: Myrmaplata plataleoides, паук, который не плетет сети, но присоединяется к муравьям-портным так, будто он сам является жителем их колонии. Такая кража идентичности происходит, когда паук абсорбирует запах колонии, похитив расплод. Прикрываясь зловонием национализма, паук беспрепятственно проникает в гнездо и поедает еще больше личинок, выхватывая их у рабочих-нянек. После обретения идентичности колонии восьминогий лазутчик добивается успеха. Но существует и риск: если он отправится из этого гнезда к другой колонии муравьев-портных, то его атакуют, но не как паука, а как вторгнувшегося муравья[157].

Анонимы с позвоночником

Должен признать, что я не решался говорить об этом. Есть по меньшей мере один вид позвоночных, живущий в анонимных сообществах, который действительно помечает свои сообщества с помощью запаха, подобно тому как это делают муравьи: голые землекопы[158]. По признанию двух ведущих специалистов по этому виду животных, эти покрытые морщинами, бесшерстные розовые грызуны, обитатели африканской саванны, «нарушают даже самые либеральные стандарты красоты среди животных»[159]. Их маркеры, возможно, объясняют, каким образом численность их колоний выходит за рамки популяционного максимума в 200 особей, характерного для большинства сообществ других млекопитающих: самое крупное среди когда-либо зафиксированных сообществ голых землекопов состояло из 295 членов.

В отличие от муравьев-рабочих голые землекопы распознают друг друга и как индивидуумов. Извлекают ли голые землекопы из этого максимальную пользу – есть ли у них лучшие друзья, например, – непонятно. Неизвестно также, способен ли голый землекоп в большой колонии вспомнить каждого члена своего сообщества или, как я предполагаю, должен полагаться на запах, если неожиданно повстречается с этими морщинистыми шариками, которые ему не очень хорошо знакомы.

Явное сходство нрава голых землекопов и муравьев поражает. Холодными ночами эти единственные холоднокровные млекопитающие, дрожа от холода, собираются вместе, как пчелы. Возможно, такие сеансы тесного общения, когда животные льнут друг к другу, обусловливают формирование общего запаха колонии, то есть выполняют такую же функцию, как груминг у муравьев. У голых землекопов, как и у дамарских пескороев, еще одного вида грызунов, обитающих в Африке, существует разделение труда: размножается только одна грузная царица. В этом они больше похожи на термитов, чем на муравьев: царица выбирает двух или трех самцов в качестве царей, ее исключительных брачных партнеров.

Голые землекопы напоминают термитов и своей склонностью к подземной активности. По необходимости они погружены с головой в создание инфраструктуры и выкапывают извитые тоннели на территории площадью несколько тысяч квадратных метров, чтобы получить доступ к луковицам и клубням, своей единственной пище. Эти млекопитающие не перемещаются постоянно, в отличие от стад, из одного места в другое целой колонией: у них рабочие уходят и возвращаются в центральное гнездо. Оно похоже на гнездо насекомых и представляет собой совокупность камер, плотно расположенных на участке диаметром от 50 см до 1 м. Грызуны ведут кочевой образ жизни, меняя местоположение своего гнезда в лабиринте нор каждые несколько недель. Самые крупные особи среди рабочих обычно действуют как солдаты, защищая колонию от змей и всех посторонних голых землекопов, которых выявляют по их чужому запаху.

Я бы не удивился, если маркеры, указывающие на принадлежность к сообществу, обнаружатся и у других млекопитающих, особенно если это запахи или звуки, которые люди не способны улавливать. Например, пятнистые гиены натирают секретом анальных желез скопления растений – это действие называется «намазыванием». Каждая гиена имеет свой особый запах, и, как полагают, обмен запахами на помеченных точках – это способ поддерживать хорошие отношения с другими особями своего клана. Тем не менее смешение выделений разных членов клана порождает уникальный для группы запах. В теории гиены могли бы различать кланы по запаху. Даже если и так, каждый клан состоит всего из нескольких десятков особей и достаточно мал, чтобы животные уже хорошо знали, кто к нему принадлежит, а кто – нет. В лучшем случае запах клана мог бы стать своего рода запасным вариантом, тогда как в повседневной жизни гиен индивидуальное распознавание играет ключевую роль[160].

Более убедительное свидетельство существования анонимных сообществ встречается у птиц. Западноамериканские остроклювые, или сосновые, сойки собираются в стаи, состоящие из сотен особей, и это вполне обычное поведение для птиц. Но вот факт, который указывает на нечто изумительное: когда одна стая встречается с другой, сойки образуют облако, которое потом, без всяких сомнений, разделяется точно на две исходные стаи. Это напоминает мне, как саванные слоны (иногда огромное число особей) мирно объединяются, но всегда возвращаются к своим первоначальным основным группам. Поразительно, что стая соек включает примерно 500 птиц, тогда как основная группа слонов состоит всего из