действительно украл мои деньги. И даже не пытался это скрывать.

— У меня были проблемы, — начал он.

— Значит, это правда. Вы простой вор.

— Да. Нет. Я приехал вас найти. Вы деньги обронили. И я вот решил их вернуть, — промямлил Антон. Да что он несет! Меня аж злость пробрала.

— Проблемы? — спросил Лешка, который оказался рядом.

— Это вор. Он украл у меня деньги в поезде. И даже не скрывает этого, — сказала я.

— Так давай его в участок отведем. Пусть разберутся, — предложил он, беря под руку Антона, который сильно испугался.

Я вначале не поняла этого страха. Только потом до меня дошло, что он испугался зеленых. Понятно, что для приезжих они были странными и могли пугать до ужаса. Это я не видела в этих людях ничего страшного.

Мне повезло наткнуться на Антона, который был еще дезориентирован после приезда. В участке стало известно, что Антон был профессиональным игроком. В последнее время он был замечен в обмане. Несколько раз его разыскивали за воровство. К нам в поселок Антон приехал после того, как проигрался в пух и прах. Его в поселок отправили, как неблагонадежного. Проще говоря, избавились от проблемного жителя. Разбирательство отняло много времени. В итоге его приговорили к принудительным работам на заводе. А для этого заставили выпить сок лиан, чтоб он стал одним из зеленых.

— У тебя странные знакомые, — сказал Лешка, когда мы вышли из участка.

— Угу, один из них ты. Кстати, чего не на работе?

— Жду когда рука восстановиться, — ответил Лешка, показывая обрубок левой руки.

— И долго ждать?

— Дня четыре.

— Больно?

— Когда без руки остаешься? Мало приятного.

— А когда она растет?

— Щипет, но терпимо, — ответил Лешка. — Хочешь поесть? Я угощаю.

— Согласна. Кстати, я тебя искала. Хотела, чтоб ты меня плавать научил. Это кстати Сава предложил.

— Значит в нос не полу, — пробормотал Лешка. — Ладно. Как поедим, так и пойдем плавать.

— А твоя рука?

— Она тут при чем? К тому же мы с тобой скорее всего только в воду и войдем, — ответил Лешка. — Если войдем.

— Сава считает, что если меня море примет, то…

— То он дурак. Тебя и так море приняло. Никакие проверки не нужны.

— Все равно я хочу это сделать, — сказала я. — Вот если я упаду с мачты в море. Или если корабль начнет тонуть. Я же с Савой буду. И буду все чувствовать, что и он. Вместо поддержки и помощи меня поглотят собственные страхи. Это неправильно.

— Ты слишком серьезно относишься к работе.

— Да. Это моя работа. И я хочу ее выполнять хорошо.

— Фанатичка.

Купаться можно было или в рубахе и коротких штанах или без одежды. Я все же выбрала первое. Когда мы добрались до пляжа, уже наступила ночь. Можно было не бояться, что кто-то нас увидит. Я уже давно не смущалась посторонних глаз, но при этом я совсем не хотела, чтоб кто-то увидел мое поражение перед водной стихией.

— Ты меня подхватишь, если я упаду? — спросила я.

— Не бойся. Ты не утонешь.

Мне хотелось поверить в его слова. Лешка похоже ничего не боялся. Он смело вошел в воду. Я же какое-то время стояла на берегу, решаясь сделать хотя бы один шаг в сторону бескрайней воды. Но почему бескрайней? У моря есть край. Оно всегда упирается в берег.

— Так и будешь стоять? — спросил Лешка.

— Дай смелости набраться.

— Тебе ее не занимать. Сама же говоришь, что по кораблю носишься, как по берегу.

— Всего лишь хожу по мачте. От этого дух захватывает, — сказала я.

Сделав несколько шагов, я все же вошла в море. Теплая вода щекотала. Волны казались ласковыми, но я знала их мощь. Знала, как они могут крутить корабль. Подкидывать к сизым тучам.

Еще один шаг. Вода уже доходила до колена. Она касалась края штанов.

— Жень, давай. Ты же смелая, — сказал Лешка, протягивая руку в мою сторону.

Смелая. Может это и так. Я схватила его за руку. Он тут же подтянул меня к себе, утаскивая на глубину. От страха схватилась за его плечи, чем вызвала смех.

— Видишь, ничего страшного не произошло, — сказал он.

— А все равно страшно.

— Да. Но ты свой страх победила, — ответил он. — Научить тебя плавать? Я подстрахую.

— Не знаю хорошая ли это идея, — сказала я.

— Хорошая. Сама же говоришь, что хочешь не паниковать, если корабль начнет тонуть.

— А почему ты мне помогаешь?

— Не знаю. Может из интереса? Ты разговор не переводи. Учиться будешь?

— Давай. Уговорил.

— Это ты меня позвала, а не я тебя, — напомнил Лешка.

После отъезда Светика он изменился. Стал более уверенным. Или может всегда таким был, но играл роль мальчишки из деревни?

Волна накрыла меня с головой. На миг показалось, что меня утаскивают русалки на дно. Я испугалась. Начала барахтаться. Пыталась схватить ртом воздух, но меня тут же накрыла вторая волна.

— Не паникуй. Ты слишком переживаешь, — услышала я Лешку. Когда же я рассказала ему, что меня чуть не утащили русалки, он рассмеялся. — Русалки не подплывают к берегу. Ты за мою ногу зацепилась, дуреха.

— Волна…

— Ты борешься с этим. Но надо с море не бороться, а идти за ним.

— Я не понимаю этого.

— Сдаешься? — спросил Лешка.

— Нет.

— Тогда пробуем еще раз.

Попытки так и не увенчались успехом, но сил отняли предостаточно. Я с трудом добралась до берега и упала на мокрый песок. Перевернулась на спину. Прожектор маяка, свет звезд над головой. Волны все еще щекочут тело…

Лешка лег рядом. Я слышала, как он тяжело дышал. Чувствовала запах зелени, исходящий от него.

— Я устала.

— Если так бултыхаться, то естественно устать, — ответил он. — Как тебе море?

— Не такое уж оно и страшное, — ответила я. — Да здесь ничего не страшно. Больше страхов вызывает первое впечатление. Вот смотри, сегодня я видела, как Антон испугался тебя. Но ты же безобидный парень.

— Не все так считают.

— Ты про то, что девчонок обманывал? — спросила я. Он промолчал. — А я не могу судить. Зная какая у вас проблема с якорями, то может ты своими действиями спас сколько-то жизней моряков. Кстати, почему сам не пошел на корабль?

— Отговорили знающие люди. Я не умею так себя вести с якорями, чтоб они приходили на зов, — ответил Лешка.

— И что там за особое отношение?

— Нужно на эмоции выводить. На злость. Изначально ментальная связь образуется между близкими людьми. А чтоб ее вызвать между совершенно чужими, то нужны сильные эмоции.

— И проще всего это сделать через ненависть, чем через