будут нападать. Да, они пытались напасть на Саву, но я это нападение переняла на себя.

— Тебе надо отдохнуть, — сказал Сава.

— Без меня не пропадешь?

— Не пропаду, заботливая, — съязвил он, отпуская меня.

Кровать. Нужно только перевернуться на другой бок и спокойно уснуть, чтоб провалиться в кошмар.

Почему-то тело не слушалось. Я пыталась подняться, но вместо этого падала. До уборной пришлось добираться ползком. А потом опять кровать и сон. Нервный, тяжелый сон, в котором не было необходимости, так как он не приносил сил, а лишь их отбирал. Иногда я открывала глаза и какое-то время лежала, смотря перед собой в стену, а потом вновь проваливалась в забытье.

В одно из таких пробуждений я увидела Лешку. Он стоял около окна и смотрел на море. Мне показалось вначале, что это была бредовая галлюцинация.

— Как ты сюда попал? — хрипло спросила я.

— Давно тебя не видел на берегу. Решил проведать. Взял ключ у бармена, — ответил Лешка. Отстраненность. Холодность.

— Видишь, пока еще жива, — сказала я. Закашлялась. Нужно было попить. Я попыталась сесть, только не смогла подняться. Сил не было совсем. — Иди отсюда. Мне не до тебя.

Он почему-то рассмеялся. Отошел от окна. Подошел ко мне. Провел ладонью по лбу.

— Не надо меня трогать. И гостей я принимать не собиралась, — проворчала я, думая, что надо было бы хоть простыню накрыться, только сил на это не было.

— Не любишь, когда кто-то видит твою слабость?

— Не из-за этого. Просто это все неправильно.

Лешка не ответил. Помог мне сесть. Я чуть опять не упала назад на кровать. Пришлось ему сесть рядом, чтоб придержать меня. Подпереть своим плечом. Рядом с кроватью стояла бутылка с густым соком со вкусом меда. Пока я пила, Лешка накинул мне на плечи простынь. Закутал в нее.

— Похоже я заболела.

— Нервное. Ты плохо ела, плохо спала. К тому же начинается физическая и моральная усталость от того, что приходится все время быть на корабле.

— Откуда ты знаешь?

— Не ты первая и не ты последняя, — ответил Лешка. — Сейчас тебя приведу в чувство.

— И как?

— Накормлю, напою, пожалею.

— А жалеть меня зачем?

— А разве не стоит?

— Мы в последний раз воевали с русалами, — ответила я. Улыбнулась, прижимаясь к нему от слабости. — Знаешь, это было страшно и весело.

— Весело?

— Да. Непередаваемые ощущения, — сказала я, зевая. — Мне жаловаться не на что.

— Ненормальная.

— Немного.

— И что? После этого все равно пойдешь в якоря? — поинтересовался Лешка.

— Мы же с Савой на шесть лет договорились. К тому же мне это нравится намного больше, чем быть женой и матерью. Нет, в этом тоже есть хорошие моменты, но я такое озеро видела. В нем вода то горячей становиться, то холодной. И я там прям была. Понимаешь?

— Разве это стоит тех мучений?

— А какие мучения? Страх за матросов? Или страх перед неизвестностью? Бурей или другой расой? Но разве вы не боитесь, когда выходите в море? Я знаю, что боитесь, но общее дело и желание увидеть мир этот страх оставляет позади. Где-то на берегу. Наверное, для этого и нужны якоря, чтоб этот страх хранить на берегу.

— Но разве легко хранить этот страх? — спросил Лешка.

— А разве легко со штормом бороться?

Лешка рассмеялся. Отошел, чтоб принести тарелку с вареным мясом и хлебом. Меня шатало. Мне было тяжело сидеть. Хотелось лежать, но я заставила себя сидеть. Слабость никуда не приходила.

— Как думаешь, когда все это пройдет?

— Зависит от тебя, — сказал Лешка.

— Тогда надо быстрее в себя приходить. Когда поправлюсь, то пойдем плавать? Я вроде научилась, — сказала я.

— Пойдем, — согласился Лешка.

Еда. Она была мягкой, но глотала я ее с трудом. Немного перекусив, я опять легла в кровать. Хотелось спать. Но еще сильнее хотелось вернуться на корабль. Проверить, как там Сава.

— Ты иди. Спасибо, что проведал, но я еще немного посплю. Хорошо?

— Спи, только и ответил Лешка.

Корабль. Сава лежал в комнате-лазарете. Ему явно было плохо. Жара. В комнате душно. На соседней койки кто-то стонал, но я даже не посмотрела в его сторону. Подошла к Саве.

— И что теперь? — спросила я. — Больше никаких приключений?

— Нне дождешься, — сказал Сава, с трудом разлепляя глаза.

— Тогда давай. Пора к жизни возвращаться. И сруби ветви сухие. Как куст какой-то, — пробормотала я, ложась рядом с ним на койку. И хотя пришлось лежать на самом краю, но мне было удобно. Главное, что я вновь вернулась на корабль, где мне было и место.

Я потеряла счет времени. Иногда я просыпалась в комнате из-за того, что меня будил Лешка и насильно кормил. Иногда я вновь оказывалась рядом с Савой. Все это напоминало бред. Искаженная реальность. Грань сумасшествия.

— Почему ты не уходишь? — спросила я Лешку.

— Не знаю.

Он пришел после работы. Рука у него вновь отросла, и теперь он спокойно мог работать двумя руками. Вместо кабаков он зачем-то приходил ко мне, хотя мог этого не делать. Но приходил.

— Тебе надо начать выходить на улицу, — сказал Лешка.

— Нет сил.

— Нужно. Море тебя восстановит.

— Я лучше пойду на корабль.

— Тебе надо выходить на улицу. Ты ему ничем не поможешь.

— Откуда знаешь, что Сава заболел?

— Догадался. Больно ты на корабль рвешься, — сказал Лешка. — Пойдем, пройдемся.

Какая-то рубашка. Длинная. Почти до щиколоток. Откуда он ее откопал? Купил? Потому что я слишком сильно похудела и теперь платье бы на мне висело неприлично откровенно? Но какая ему-то разница?

Море. Мне стоило подойти к нему, как я почувствовала силу моря. Его свежесть. Я подошла к нему. Коснулась ладонями волн прибоя.

— Лешка, тебе надо обязательно найти хорошую девушку и забыть про Светика, — сказала я. — К тому же ты ее не особо и любил.

— К чему такая тема? — спросил Лешка.

— Потому что ты возишься со мной, а не с кем-нибудь гуляешь.

— Не надо за меня решать, что мне делать.

— Ты глупый еще и не понимаешь, что ничего мне не должен.

— Глупая скорее ты, а не я, — хмыкнул Лешка. — Пошли?

— Я не пойду плавать, — сказала я. — Даже не взяла с собой костюм, чтоб купаться.

— Так поплаваем. Чего я не видел?

— Не хочу, — сказала я.

— Пошли.

Он подошел ко мне, стягивая с меня рубашку. Я попыталась отказаться, но он меня с силой толкнул в море. Солнце только начинало просыпаться. Рассвет. Лучи солнца скользят по поверхности воды. Чайки плачут грустные песни. Дракончики пытаются поймать рыбу. Стоило войти в воду, как руки вспомнили те знания, которые