Нестор вспомнил забавного пластилинового ёжика из мультфильма, который они недавно смотрели с Антоном: «Кем я только не был! Пулей? Пулей был! Тааак… Журавленком? Журавленком был. Слоненком был. Уф-ф-ф-ф! Хф-фатит! Хочу быть ёжиком! Всё — ёжиком!»

«Хочу быть Нестором! — решил Нестор. — Всё — Нестором!»

В Несторе пробудился бунтарь. Он хотел каждый вечер легко и радостно возвращаться домой и с порога, как в теплую ванну, окунаться в атмосферу семейного уюта и взаимопонимания. А вот и дом, милый дом. И вон он — балкон на четвертом этаже. Утренний дождь уже закончился, и Нина успела развесить простыни для просушки, такие привычные салатовые простыни. На душе стало легко и спокойно. Нестор широко, через три ступени, зашагал по лестничным пролетам.

Остановился у двери, чтобы перевести дыхание. Порылся в кармане, достал ключи. Не сразу попал в замочную скважину. Прислушался — за дверью работал телевизор. Классический вечер на диване. Какой-нибудь старый фильм, пара вечернего пива, тихий разговор ни о чем. Как там пел трубочист Иванушка в мультфильме «Летучий корабль»? «Вот оно счастье! Правда, Забава?».

Забава уже ждала в коридоре. У ее ног лежала походная сумка, туго набитая вещами.

— Смотреть на тебя противно, — поздоровалась Нина. — Самому не тошно? Пьянь.

— Да сколько я там? — растерялся Нестор. — Немножко же совсем…

— Пьянь, — повторила Нина. — Ни тепла, ни заботы.

— Это мои слова, — сорвалось у Нестора.

— Иди отсюда, — отрезала Нина. — Или как там у вас, у нагов? Ползи? Вот и ползи отсюда. Все равно нет тебя. Не хочу видеть.

— Надолго? — задал Нестор академический вопрос.

— Пока не станешь нормальным человеком.

— Навсегда, что ли? — попытался пошутить.

— Да хоть навсегда! — Нина достаточно жестко подтолкнула Нестора за порог и захлопнула за его спиной дверь.

Нина — значит «милованная», а не «милующая».

Ремень походной сумки лег через плечо — поверх ремня планшетки. Сумка была объемная, но не тяжелая — одни рубахи, трусы да носки плюс, наверное, сменная пара туфель.

«Что может спасти раненого ковбоя? — говаривал Карел Фиала в роли Лимонадного Джо из одноименной чешской пародии на вестерны. — Только несколько капель колла-локового лимонада!»

По строгим канонам вестерна протагонист после восклицания «Ниспошли мне, боже, колла-локового лимонада!» должен оказаться в какой-нибудь классической придорожной таверне. Нестор понял, что выбора у него нет. Тем более, гостеприимный «Варяк» располагался перевалочным пунктом между домом и гаражом.

Нестор вспомнил, как еще в юности отец знакомил его с одной жизненной теорией. «У каждого мужчины, — говорил тогда отец сыну, — у каждого, без исключения, должно быть альтернативное пространство. Какой-нибудь гараж, рабочий кабинет, съемная квартира или угол у друзей. «Нативное» пространство на то и нативное, что там властвует женщина, — Иван Несторович уравнивал в значении корни слов «нативный» и «натальный». — Все, что касается родов, — это её парафия. У мужчины должно быть свое королевство».

Философ мучается в диалектическом диссонансе между истинной и ложью: чем дальше он от истины, тем больше она похожа на ложь; чем ближе он ко лжи, тем больше она похожа на истину. Истинна же никогда не прячется — она всегда посередине. Не нужно совершать сложный выбор между ответственностью семейного человека и лихой вольницей холостяка, нужно помнить — точка наилучшего равновесия находится в центре тяжести. Этот центр постоянно смещается то в одну сторону, то в другую, никогда не задерживается в каком-то определенном пункте. Но он обязательно — обязательно! — в равновесном блуждании своем проходит через середину. «А где у нас середина между гаражом и домом? — подумал Нестор. — Правильно, середина — вот здесь, в «Варяке».

Тамара посмотрела на тугой баул Нестора и поморщилась — то ли сочувственно, то ли насмешливо, но в любом случае — понимающе. Настолько понимающе, что тут же достала бокал. В пивной было около десяти сортов пива, но Тамара хорошо знала вкусы своих клиентов и, даже не спрашивая заказчика, никогда не ошибалась в выборе нужного сорта. Нестор совсем некстати вспомнил недавно вычитанную в методическом журнале статью про индивидуальный подход в обучении, а именно то место, где автор резонно утверждает, что лишь дифференцированный подход может способствовать максимальному развитию всех способностей и обеспечивает индивидуальное своеобразие. Возник вопрос: в чем проявляется индивидуальное своеобразие посетителя пивной, если он предпочитает светлое «Баварское» темному «Рижскому» и достиг ли посетитель максимального развития своих способностей, если он выбирает крепкое «Особое» с перцем вместо нефильтрованного «Белого» с лимоном?

Посетителей было уже достаточно много, хотя Кира среди них не было. Были заняты почти все столики. Стучали бокалы, шумели разговоры. Нестор пристроил сумку на стул за одним из свободных столиков. Сам присел у стойки так, чтобы держать свои вещи в поле зрения. Тамара поставила на стойку полный бокал.

— Сделайте мне два по полтора, — попросил Нестор.

— Того же? — уточнила барменша.

Нестор кивнул, и Тамара вставила в дозатор первую полуторалитровую пластиковую бутылку. Бутылка тут же запотела — врывающаяся в нее жидкость была холодной.

— И еще три больших пачки колец, — он ткнул пальцем в кальмаров за стеклом охлаждаемой витрины.

— Не самый лучший ужин, — заметила Тамара и быстро подбила общую сумму заказа.

Когда Нестор оказался в гараже, осенний вечер уже полностью вступил в свои права. Нестор разложил матрац, встряхнул старое верблюжье одеяло, кинул сумку с вещами в качестве подушки. Хотел классический вечер с пивом на диване у телевизора? Вместо дивана — тугая ватная «перина» в подозрительных пятнах, вместо телевизора — вид из ворот на ряд однотипных металлических строений гаражного кооператива да картинки, которые рисует воображение. И только пиво не подвело — единственное из райской троицы.

Полгода назад (или около того), после коллективной мотопрогулки по вечерним улицам города, Нестор устраивал тут вечеринку для байкеров из местечкового клуба. В клуб он так и не вступил — любил ездить сам, без каких-либо сборов и распоряжений. Клубные друзья потерялись, когда уразумели, что мотоцикл для Нестора — лишь хобби, которое занимает в жизни место далеко в хвосте очереди из других увлечений. А вот четыре пивных кружки в гараже остались.

Помыть кружку можно было в конце межгаражного пространства, которое в кооперативе хвастливо называли «авеню», но было уже темно, а по ночам по «авеню» выпускали бегать местных шавок. Эти задиристые псины не кусали, но поднимали хай, визг, лай с подвыванием. Будить ночного сторожа Нестор не хотел — тот тоже, небось, ужинает, но только не с пивом, а с водкой. Поэтому, выбрав кружку почище, Нестор протер ее углом жесткого, как наждак, верблюжьего одеяла. В тусклом свете лампочки в сорок ватт без плафона кружка казалась почти стерильной. Распечатал первую упаковку кальмарьих колец. Ужин готов.