- Все действительно хорошо, - упрямо повторила она, улыбнувшись гораздо увереннее. - Спасибо за то, что закрыла конюшню. Увидимся завтра.

- Можешь рассчитывать на меня. - Фиона прекрасно понимала, что, если Лорен не хотела о чем-то говорить, было бесполезно пытаться вызывать ее на разговор. Она надела свой плащ.

- Веди машину аккуратно, - напомнила ей Лорен, страшась вечера, который проведет в одиночестве. Но как она могла сказать Фионе, что она влюбилась и вышла замуж за того самого «красавчика», но их брак закончился, не успев даже начаться?!

Не больше она смогла объяснить Констанции, когда возвращалась в одиночку с Дэнни за пять дней до того, как должен был вернуться Эмилиано.

Ей удалось сдерживать слезы, пока она не села в такси. Но когда машина проезжала по аллее мимо дома, где она была так счастлива, казалось, даже горничная расстроилась из-за ее отъезда.

Если бы Эмилиано позвонил ей в тот день, когда обнаружил, что она уехала, она бы не смогла спокойно поговорить с ним. Приняв решение, Лорен отключила телефон и не включала его до понедельника. Когда же снова включила его, ее сердце подскакивало каждый раз, когда раздавался звонок. Лорен испытывала смешанные чувства, когда отвечала на звонок, и каждый раз это был не Эмилиано.

Что он мог сказать?

«Давай проведем тест ДНК, а потом я решу, правду ли ты говорила все это время».

Ей легко удалось приобрести билет на самолет местной авиакомпании, чтобы улететь с острова, а после сделать пересадку на рейс до Великобритании.

Это было бесконечное и трудное путешествие домой. Пока они летели над морем, разыгрался шторм. Лорен даже слышала, как во время полета один из членов экипажа рассказывал другому, что некоторые аэропорты закрыли свои взлетно-посадочные полосы. Лорен с мучением осознавала, что, если самолет рухнет, унеся с собой жизнь ее и Дэнни, Эмилиано остался бы вдовцом. Снова и снова она задавалась вопросом, какое место в его сердце она занимала.

Лорен слышала, как Фиона что-то сказала, когда выходила из дома, но она была слишком погружена в свои печальные мысли, чтобы понять, что именно. Не раньше чем Брут вбежал в дом через заднюю дверь, оставленную открытой, и Лорен поняла, что женщина говорила с собакой. - Давай, дорогой, - сказала она Даниелю, обмакивая кусочек хлеба в яйцо.

Собака мальчику была гораздо интереснее. Когда пес занял свое излюбленное место у камина, он не уследил за ложкой и испачкался в желтке. Лорен поспешила вытереть его щеку.

Случилось так, что Дэнни способствовал двум бракам в семье Каннаваро. У Лорен не было иллюзий - Эмилиано сделал ей предложение только из-за племянника.

Что касается его брата…

Он бы, наверное, даже не рассматривал брак, если бы Викки не обманула его, зачав Даниеля. Это значит, что от него отказались почти два раза. Лорен очень переживала за Дэнни - в итоге он оказался лишь пешкой в чьей-то шахматной игре.

Она не могла плакать. Она не станет!

Завтра, пообещала она себе, попытается получить свою старую работу. А потом, в ближайшем будущем, предпримет необходимые меры, чтобы изменить фамилию Даниеля на свою.

Когда Эмилиано тихо вошел в кухню, сцена, которая открылась его глазам, тронула его до глубины души.

Лорен, спиной к нему, что-то старательно вытирала с лица его племянника. Собака, которую они когда-то спасли, лежала на старом одеяле у камина - знаменитое трио…

- Да. Да. - Малыш оттолкнул руку Лорен и широко улыбнулся.

Лорен повернулась и затаила дыхание, когда увидела, кому улыбался ее племянник. Ее колени ослабли, Лорен ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

- Эмилиано…

- Да! - торжествующе сказал Даниель.

- Нет, он не твой «да», Дэнни. - Она не смотрела на своего племянника, ее взгляд был прикован к человеку в дверях.

Капли дождя блестели в его густых темных волосах, на рубашке под темным пиджаком также виднелись влажные пятна.

- Привет, Лорен, - спокойно поприветствовал ее Эмилиано.

- Ч-что ты здесь делаешь?

- Ищу тебя. - Его голос был тихим.

- Зачем? - Ее сердце бешено стучало в груди.

- Кажется, мы все еще женаты, - мягко напомнил он, отойдя от двери.

- Разве это имеет какое-то значение? - Она расправила плечи и, подняв свой маленький аккуратный подбородок, добавила: - Для тебя, мне кажется, никакого.

Он почти незаметно кивнул и опустил ресницы, словно подтверждая ее слова, а затем положил на стол небольшой сверток.

- Да. Да. - Даниель пытался выбраться из стульчика, требовал к себе внимания.

- В любом случае тебе не о чем переживать. Эта ситуация может быть легко исправлена, - выдавила из себя Лорен.

Эмилиано лишь ухмыльнулся и сделал шаг к Даниелю.

- Не прикасайся к нему!

Его рука повисла в воздухе, едва не достигнув щеки племянника.

- У тебя нет на это права!

Он еще раз кивнул малышу, который тянул к нему ручки.

- Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.

- Зачем? - язвительно спросила Лорен. - Чтобы мы притворялись счастливыми супругами, до того как…

- До того как - что? - переспросил он бесстрастно.

- Пока ты не решишь, что нам пора разбежаться? Боишься, чтобы тебе не пришлось терять лицо и рассказывать кому бы то ни было о том, что мы поженились? Разве не так поступают люди из твоего мира?

Она думала, что он собирается сказать что-то в ответ на ее пренебрежительное замечание о его жизни, но он лишь повторил свой вопрос:

- Ты вернешься ко мне?

«Если ты этого хочешь!» - кричало ее сердце.

Все, что угодно, чтобы провести с ним еще хотя бы несколько месяцев или недель, попытаться изменить его мнение о ней. Но существовали такие вещи, как достоинство и самоуважение. В не меньшей степени это касалось и Дэнни.

- То есть снова позабыть о том, что ты в очередной раз назвал меня лгуньей и интриганкой?

Его ресницы снова опустились. Она заметила, какими темными были круги под его глазами.

- Не помню, чтобы хоть раз обращался к тебе подобным образом.

- А этого и не нужно было делать!

Она почти перешла на крик, как раненое животное.

- Думаю, ты бы оценила, если бы узнала, что я здесь для того, чтобы извиниться.

- Опуститься до такого? - Она делано рассмеялась. - Не думаю, что такое тебе под силу, Эмилиано.

Мужчина опустил голову.

- Ты ошибаешься. Меня не заботит то, что думают обо мне другие, - наконец сказал он.

- Что вообще тогда тебя заботит?