Она повернулась к Даниелю, который вел себя все более и более беспокойно.

- Тот факт, что моя новоиспеченная жена может быть беременна, - наконец сказал он.

Она посмотрела на него с удивлением и попыталась поднять Даниеля со стула. Он стал больше и тяжелее, и теперь носить его на руках было непросто.

- Почему ты так думаешь? - спросила она с опаской.

Одним легким движением он поднял малыша над собой, слегка соприкоснувшись плечом с Лорен. Он проворковал несколько ласковых фраз Даниелю на итальянском, отчего ребенок рассмеялся, а затем вернул его Лорен.

- Мы занимались любовью в течение последних трех недель без принятия каких-либо мер предосторожности, - строго напомнил он ей.

В самом деле, когда она приняла его предложение, то вверила ему свои тело и душу, подумала Лорен с болью. Она вспомнила, как они занимались любовью на пляже, за день до их свадьбы. - Если моя жена действительно беременна, то я хочу знать об этом, - решительно резюмировал Эмилиано.

Конечно. Наследник Каннаваро. Это было единственное, что могло его интересовать, - сохранение родословной. Его родословной.

- Ты действительно думаешь, что я настолько глупа, что рассказала бы тебе о своей беременности? - ответила она, придерживая Даниеля на бедре.

Он все еще извивался, пытаясь дотянуться до Эмилиано. Его крошечные пальчики стремились к человеку, который отверг его и его тетю.

- Боюсь, что даже ты не смогла скрыть ребенка, который бы рос в тебе. И боюсь, дорогая… - Его голос надломился от нежности. - Я не оставлю тебя в покое, пока не узнаю об этом наверняка. - И что бы ты сделал, когда он родился? - спросила у него Лорен с вызовом. - Подашь иск об опеке? Попытаешься отнять его у меня, как делаешь это с Дэнни? Так вот, чтобы ты знал: я не беременна! У меня были месячные, так что ребенка не будет! Больше ты не сможешь ничего у меня отнять!

Затем она разрыдалась, так же горько, как несколько дней назад, когда поняла, что не забеременела. Конечно, она не стремилась к этому. По крайней мере, не так. Но при других, более счастливых обстоятельствах она была бы счастлива подарить Дэнни братика или сестричку. Но все было тщетно.

Теперь, когда начала рыдать, она не смогла остановиться и выпустила племянника из рук.

Отвернувшись, она закрыла лицо руками от унижения.

Через некоторое время она услышала шелест бумаги, а Эмилиано ласково говорил с Даниелем. - Милая… - Его голос раздался у нее за спиной, руки легли на плечи. - Почему ты плачешь?

«Потому что я люблю тебя! Любила тебя! Но ты не видишь этого!»

- Потому что я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я хочу, чтобы ты ушел, - сказала она, нащупывая салфетку в рукаве.

- И из-за этого ты так горько плачешь? - Осторожно он развернул ее к себе и внимательно вглядывался в заплаканное лицо. - Не потому, что я сделал тебе больно?

«Как он может быть так жесток?»

- Сделал мне больно? - спросила она, принимая платок, который он достал из кармана. Ткань пахла солнцем, теплым песком и ароматом его одеколона.

- Как ты мог сделать больно кому-то вроде меня? Я эгоистка, лживая и легкомысленная!

И составляю списки богатых мужчин, за которыми затем охочусь…

Он накрыл ее рот своими губами. Лорен почувствовала его щетину, ее легкие наполнились болезненно знакомым ароматом его лосьона после бритья. Его губы были теплыми, язык настойчивым. Лорен прильнула к его сильному телу, растеряв все то, что осталось от ее достоинства и самоуважения.

- Нет, это не так, - шепнул он ей на ухо. - Это я эгоист, который не думает о других. Ты научила меня любви и доверию, показала, что такое привязанность. Я не осознавал этого, пока вы не оставили меня одного. Нашу брачную ночь я провел, разъезжая по острову, шатаясь по пустым пляжам, в итоге оказался в какой-то дешевой гостинице, где буквально сходил с ума. Я спал допоздна, пообедал, а затем бросился за вами вдогонку. Не знаю, сколько правил я нарушил, но, когда я вернулся на виллу, вас уже не было. Констанция рассказала, что ты уехала на такси с Даниелем и одним чемоданом. Я чуть с ума не сошел!

День и ночь я пытался дозвониться до тебя, но телефон был отключен. Я знал, что ты намеренно отстранилась от меня и что я заслужил это. Я решил, что, возможно, это и к лучшему: я не мог сказать тебе всего по телефону. Я просто решил поехать за вами, но мои пилоты отказались лететь из-за штормового предупреждения. У меня ушло пять дней, чтобы добраться до вас, и это показалось мне пятью годами! У меня было много времени, чтобы обдумать свои ошибки, милая, я не мог покаяться перед тобой, и это было невыносимо.

Понимаю, что Клодетта никогда не пыталась намеренно причинить мне боль. Она желала мне только лучшего. Но когда она показала мне то письмо, рассказала то, что поведал ей Анждело, я повел себя неправильно. Я был потрясен, боялся, что то, во что я верил, окажется ложью. У меня, как и у тебя, больше никого не осталось. Ни одного кровного родственника, кроме Дэнни. Он - единственное, что мне оставил брат. Но знание того, что он даже не был ребенком моего брата, совершенно уничтожило меня. Как и возможность узнать о том, что ты выяснила все об этом и не рассказала. В результате этого я потерял и тебя… - Его голос был полон эмоций, которые он не мог выразить словами.

- Я был так зол и разочарован… наговорил тебе непростительных вещей. Но когда я отошел от гнева и потрясения… смог думать рационально, то понял, - сказал он с нежностью в голосе, - что ты просто не способна на такие поступки.

- Я люблю тебя, дорогая. Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было. Знаю, что мне следовало сказать это раньше, но тем не менее говорю сейчас. И я буду повторять это, пока ты не поверишь мне. Скажи, что это возможно. Скажи, любовь моя.

- Я не… Я не могу. - Она запиналась, захлебывалась слезами, едва верила своим ушам.

Эмилиано Каннаваро, гордый, сильный и непобедимый, обнажил перед ней душу так, как никогда не делал этого раньше.

- Я верю тебе, - прошептала она, ее глаза просветлели.

- Ты вернешься со мной сейчас? Сегодня? Я понимаю, тебе нужно время. Пойму даже, если скажешь мне идти к черту…

- Конечно, я вернусь с тобой. - Лорен, улыбаясь, провела рукой по его щеке. - Только…

- Только что? - Волнение исказило его лицо.

- Как же Дэнни?

Она посмотрела на своего племянника, который сидел на коврике, куда его опустил Эмилиано. Он болтал с пушистым синим пеликаном, которого принес ему Эмилиано.

- И Дэнни тоже.

Взглядом он проследил за милой сценкой, которая разыгрывалась перед ними. Уголки его жестких губ смягчились, казалось, все лицо просветлело. У Лорен больше не осталось сомнений о том, что он не меньше заботился о маленьком мальчике. - Меня не волнует, кем был его отец. Я буду любить его, как собственного ребенка, - пообещал он, повернувшись. - Потому что он - часть тебя и потому что его просто невозможно не любить.