раз на дню наяривала. «Люблю, да люблю. А ты меня любишь. А как сильно? А точно? А докажи!». А толку. Все равно изменила.

Выпиваю кофе и одеваться иду. Свежие костюмы в ряд висят. Из кармана грязного пиджака телефон забираю. А он горячим оказывается. Очевидно от бесконечных звонков отчима. Я сразу трубку беру.

– Ты опять мне не доверяешь? – спрашиваю резко.

– Да это тут при чем, – орет он. – По новостям показали, как тебя засыпало. Ты живой? Здоровый?! Ноги руки целы?! Мать с ума сходит!

Волнуется, приятно.

Я смотрю на пластырь на руке и даже улыбка губ касается.

– Подлатали меня. Порез на руке. Не волнуйтесь там. Я разберусь со всем.

– Разберешься, – то, что отчим не сомневается, во мне приятно. – Ты заехал бы. И Тимура проведал, да и мы соскучились.

– Завтра.

– Сегодня, Вова. Мать поседела, кажется.

– Ладно, постараюсь сегодня, – киваю я и телефон отключаю. Одеваюсь наконец в свежее и сразу в офис. Дверь лифта открывается и ожидаю Полину увидеть. Но ее не видно за толпой сотрудников. Вот те на.

Они все ко мне гурьбой. Была малодушная мысль обратно в лифт сбежать.

– Владимир Прохорович.

– Вы живы!

– Мы так волновались!

– Мы места себе не находили!

– Что случилось?

– Неужели снова.

В этом море лиц я видел только широкую улыбку полностью подготовленной к работе Полины. Собранной как никогда. Она лишь развела руками, пока остальные стреляли в меня чередой вопросов.

Я поднял руку и все разом замолкли.

– Со мной все нормально. Мы разберемся, кто не дает нашим объектам спокойно строиться. Я благодарен, что вы за меня волновались. Но…

Я грозно хмурюсь, пока они перестают улыбаться.

– Но очевидно вы так волнуетесь за меня, что рассчитываете получить лишний выходной? – сказать, что они вдохновились, ничего не сказать. – Но этого позволить мы себе не можем. Сергей Анатольевич, – посмотрел я на главу отдела по охране труда, – мне нужна информация по всем инженерам по охране труда Москвы и Московской области. Даты принятия и кто принимал.

– Понял.

– Так же мне нужны данные о пострадавших.

– Я сделаю, – подала голос Полина, и я решил только кивнуть и не смотреть не нее, чтобы не компрометировать.

– Отлично. Тогда работаем, – прошел я к двери своего кабинета, а народ расступался передо мной, издавая разочарованные вздохи. – Но, думаю, уйти на пару часов пораньше могут все.

Они снова возликовали, а я махнул рукой и закрылся от шума в кабинете.

Все-таки бессонная ночь сказывается. Голова болит, и глаза слипаются.

Я сажусь за стол и просматриваю отчет по прошлому происшествию, когда через несколько минут заходит Полина. Она в другом костюме чем с утра, на этот раз брючном.

– Мне нравятся твои ноги, – говорю, когда она ставит кофе и тарелочку с двумя таблетками. Судя по всему, тоже кофеин. – Носи юбки.

– А мне нравится ходить в штанах, особенно когда начальник находится в крайне возбужденном состоянии. Вот отчет по пострадавшим.

– Распорядись, чтобы им выплачивали полный оклад на время больничного.

– Поняла.

Я закидываю таблетки, запиваю кофе, но головная боль все равно не проходит. Но вдруг я чувствую в волосах шебаршатся тонкие пальчики.

– Что ты, – голос подводит, и я откашливаюсь. – Что ты делаешь?

– У меня у мамы часто голова болела. Я еще в юности научилась находить точки, которые ее ослабляют, – она пальцами нажимает, массирует, и я чувствую, как по спине проходит дрожь, по телу разливается прохлада, зато в паху жаром уже полыхает. Но я усилием воли подавляю желание показать Полине, какие я знаю точки на ее теле, и просто прикрываю глаза, отдаваясь приятному ощущению. И надо сказать, помогает. Боль словно замерзает, в груди рождается спокойствие и даже умиротворение. Еще немного и заснуть можно. Но Полина щелкает пальцами передо мной.

– Не спать. Встреча через час. Слава уже ждет тебя в машине. И звонил адвокат, – она одаривает меня довольной улыбкой. – Сказал, что придет в четыре. Значит, ты не врал.

– А ты сомневалась?

Она идет к двери, нажимает на ручку и поворачивает только голову.

– Нет, конечно. Просто рада, если решится все быстро. Не очень будет приятно знать, что ты просто извращенец, который любит залезть под юбку своей секретарше.

– Можно и в штаны, – подмигиваю и вдруг понимаю, что час назад я ее девственности лишил. Там ведь даже кровь была. Ей больно было. – Как ты себя чувствуешь?

– А я думала, ты не спросишь.

– Спрашиваю.

– Вечером расскажу, – показывает она язык, а кидаю вслед.

– Зараза.

Ведь реально. В кровь вошла мгновенно, разнесла желание, которое стремительно превратилось в зависимость.

Встряхнувшись и совершив череду звонков в наш сектор безопасности, я наконец могу отправиться на встречу. Уже предвкушаю, как снова мне улыбнется Полина. Но она, что странно, не улыбается. Наоборот, напряжена до предела.

– Владимир Прохорович. К вам пришли.

Я поворачиваюсь, чтобы узнать, что происходит. И замер, смотря на диван. На меня тут же налетел вихрь из приторно сладких духов.

– Вова! Любимый! Как я испугалась! Я звонила, и ты не отвечал! А как Тимур испугался, – Ангелина обнимала меня все крепче, а сын хмуро пялился в свой телефон. Я хотел оттолкнуть Ангелину, но не мог при сыне быть грубым.

– Со мной все нормально. Могла позвонить в офис.

– Так я звонила, твоя… – она делает многозначительную паузу. – Секретарша непонятно чем занимается, раз даже трубку снять не может.

– Что? Неправда!

– Не надо оправдываться, милочка.

– Ангелина, – легко, но надежно сжимаю запястье. – Ты выяснила, что я в порядке. Мне нужно ехать на встречу.

– Ну ничего. Тимур, ты что, не хочешь поцеловать папу?

– Я маленький что ли, целоваться, – бурчит Тимур, бросая на меня короткий взгляд.

– Давай мы потом созвонимся?

– Ой, – усмехается Ангелина и стряхивает с моего пиджака темный волос. – Знаю я твое созвонимся. Лучше мы с тобой поедем. А потом и пообедаем. Тимур…

– Как скажешь, мама.

– Тимур, ты поздоровался с Полиной Сергеевной?

– У него не так много времени, чтобы с прислугой здороваться, – подтягивает леопардовую сумочку эта сука, а я напрягаюсь.

– Ты ничего не путаешь? Она моя помощница.

– Ну конечно, конечно. Я не так выразилась. Тимур, ну что ты сидишь! Папа торопится.

Впервые я реально не знаю, как себя вести, хотя очень хочется дать бывшей затрещину. Нашла время отношения восстанавливать. Совершенно не знаю, как потом объяснить ей эту ситуацию.

– Будь на связи, – все-таки требую я, намекая об очень многом одним взглядом, но она сидит неподвижно и смотрит немигающим взглядом. – Полина!

– Да, Владимир Прохорович.

– Я буду в четыре.

– Ладно, – только и