как слеза катится по щеке. Одна, другая, потом льются мне на рубашку, и я вытираю их рукавом пиджака. Подхожу к двери на лестницу, как вдруг слышу, как открывается лифт. В первое мгновение радость, что это Володя вернулся. Так торопился мне все объяснить, а потом понимаю, что не мог он так быстро добраться. И действительно, вместо босса Василина Дмитриевна.

– О, Полечка, ты тут еще?

– Ага, – странно, что ей здесь нужно.

– А я документы хотела занести начальнику. Но ты беги, беги, отдыхай. Столько всего случилось.

– Да-да, – смотрю, как она действительно заносит папку в кабинет Володи, и тут же отворачиваюсь. Как смотреть на дверь, за которой девственности лишилась с тем, кому верила? Глупо, наверное. Мы и знакомы-то всего ничего. Просто Володя кажется стеной непрошибаемой, надежной. А если это всего лишь муляж?

Добираюсь до квартиры, не ужиная, сразу бреду в спальню и падаю на кровать. Поднимаюсь через полчаса только потому, что Маркиз орет кошачьим матом. И я даю ему дебильные консервы, отмечая, что они уже заканчиваются. И снова падаю ниц на матрас, но на этот раз нахожу в себе силы раздеться. Накрываюсь одеялом с головой и тихонько шмыгаю. Заставляю себя верить в лучшее, но телефон все еще молчит, а в дверь никто не стучит, хотя уже двенадцать ночи. Наверное, там остался. С женой под боком. И сыном. Нельзя забывать, что ему нужно думать о сыне, а не обо мне. Эгоистка. Дура. Нашла, на кого позариться. На женатого взрослого мужчину. Хотела карьеру, вот и думай о карьере.

Закрываю глаза, тихонько хныкая и погружаясь в сон, и сквозь него вдруг чувствую на своем рту тяжелую руку. Распахиваю глаза, уже готовая отбиваться как никогда, готовая применить все методы самообороны, пытаясь побороть страх. Но вдруг из темноты обволакивает густой голос:

– Полина, где твой телефон?

– Володя, – мычу я сквозь его руку и откидываю ее.

– А ты ждала кого-то еще? – включает он свет и роется под моей подушкой. На меня даже не смотрит. Одетый полностью, такой родной, уставший.

– Я вообще никого не ждала. И тебя не ждала, – подтягиваю одеяло к себе повыше и думаю, как еще показать, что мне безразлично, где он был и что делал. Только получается плохо.

Да и ему, кажется, все равно. Он находит наконец мой телефон и нагло копается в контактах. А я от шока только рот открываю, закрываю как рыба. А потом берет свой и набирает в контактах «Куликову». Очень романтично, ничего не скажешь. И… Та-дам. Ничего не происходит. Он звонит мне, а ему в ответ:

«Абонент вне зоны действия сети».

– Это как?

– Завтра подумаю, как, – убирает он оба телефона в ящик, с треском его закрывая. Совершенно бесцеремонно толкает меня на другую сторону кровати. – А пока я просто хочу спать.

Глава 24. Полина

И вся эта туша, даже не раздеваясь, просто падает рядом. Спасибо, что хоть ботинки догадался снять.

– Володя.

Слов больше нет. Хочу потребовать ответа, а он даже не реагирует. Более того, мгновенно засыпает и издает самый что ни на есть мужской храп.

Вот же…

И как это все понимать?

Я еще минуту сижу, смотрю на это спящее чудо, почти не втыкая. Что делать? Как вести себя дальше? Даже хочу уже растолкать этого зверя и устроить истерику. Сгибаю ноги, чтобы пихнуть его в бок, и вдруг вижу, как напряжено лицо Володи даже во сне. Как на лбу пульсирует венка, как губы поджимаются. И… сдаюсь.

Он ведь пришел?

И с телефоном моим что-то. Это же очевидно. И вообще непонятно, как он дверь открыл.

Я даже поднимаюсь с кровати, чтобы проверить, не выломал ли он дверь. Но замок на месте. Целый.

Ладно.

В горле пересохло, и я иду на кухню, наливаю себе воды и думаю, что делать дальше. Сна ни в одном глазу.

Возвращаюсь в спальню и еще несколько минут смотрю на Володю. Он выглядит в костюме в белой постели совершенно несуразно, но мне все равно приятно, что он здесь. Настолько, что просыпается аппетит, и я с чистой совестью иду доедать рис с курицей, приготовленные накануне. В какой-то момент понимаю, что ем и глупо улыбаюсь. Он здесь. Оказывается, мне для счастья нужно не так много. Еще, пожалуй, чтобы он в постели чистый лежал, без запахов чужой телки. А есть ли запахи? Или того хуже, губная помада. Кошмар, чувствую себя ревнивой женой и все равно возвращаюсь в спальню и приближаюсь к Володе. Принюхиваюсь и чувствую только аромат домашней выпечки. На манжете есть светлый волос, но я его брезгливо убираю. А потом и вовсе решаю раздеть Володю.

В конце концов, это моя кровать. И спать он здесь не будет… одетым. Ну что это такое.

И я просто беру и начинаю худо-бедно избавлять его от одежды, открывая для себя новые грани тела этого сложного человека. А еще понимаю, что как идиотка уже простила ему все.

Просто потому, что он вернулся.

Потому, что он пришел спать ко мне, а не остался с женой.

Стягиваю с него штаны, немного замешкавшись, когда вытаскивала ремень. Но потом смелею и рассматриваю волосатые ноги бегуна. Замечаю тонкий шрам под коленкой и еще один на бедре. Широкий.

Потом расстегиваю пиджак, рубашку. Заливаюсь краской, когда открываю перед собой твердые мышцы живота, кубики, черт бы их побрал. Когда он успевает столько заниматься? Сложно вертеть центнер отборного мяса, но я справляюсь, оставляя своего мужчину в одних трусах. Немного подумав, снимаю и их, сдерживая рвущееся хихиканье.

Ужас, рядом со мной голый, идеальный мужик, а я смеюсь.

Но, блин, со мной голый, идеальный мужик. И он мой. Что может быть лучше?

Вот теперь могу с чистой совестью спать лечь, что и делаю.

Правда, лицом к нему. Взгляд не могу от члена оторвать Он расслаблен, лежит, грустно склонив головку к бедру, и словно скучает. Просит ласки.

И я зачем-то пальчиком провожу по мягкой, гладкой плоти. Словно шелк. Но тут же отдергиваю, потому что головка, словно змеиная, учуявшая добычу, дергается. Следом и весь удав за ним поднимается во весь свой немаленький размер. Я сглатываю и чуть отодвигаюсь.

Мне становится невыносимо стыдно и горячо. Извращенка. Я накрываю удава одеялом, но это не помогает скрыть проблему.

Володя при этом спокойно спит дальше. Ужас.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть гору между его ног, но взгляд так туда и тянется.