Рассвет в пятницу ворвался ярким и ослепительным светом, но для Микейлы в нем не было радости. Каждый час для нее тянулся бесконечно. Рафаэль не сказал, каким рейсом прилетит, и она ехала домой, не зная, будет ли он дома или нет.

Не обнаружив Рафаэля дома, Микейла разочарованно вздохнула. Она прошла на кухню, вынула из холодильника цыпленка, которого приготовила еще утром, и поставила в микроволновку.

Поднимаясь по лестнице и направляясь в спальню, чтобы принять душ и переодеться, она уговаривала себя не волноваться.

Весь день она замечала, как растет нервное напряжение. Мысль о том, что принесет ей ночь, посылала волны жара по ее жилам.

Микейла разделась, пошла в ванную, отрегулировала температуру воды и вошла в кабину душа.

Она вымыла голову, смыла пену, взяла мыло и начала намыливать тело.

– Почему бы тебе не дать это сделать мне?

Мыло выскользнуло из ее пальцев, глаза расширились, когда Рафаэль оказался около нее.

– Ты дома, – сказала Микейла прерывающимся голосом и задержала дыхание, когда он взял ее лицо в ладони и накрыл ей рот поцелуем.

Его руки скользили по ее плечам, затем вниз по спине. Он прижал ее к себе, и она прильнула к нему, ликуя оттого, что почувствовала его возбуждение. Все ее тело отвечало на его прикосновения.

Она провела руками по его плечам, лаская напряженные мускулы, затем скользнула к его бедрам.

Одним движением он поднял ее и прижал к себе, замер на миг, немного отодвинулся, дал ей почувствовать свой ритм, и она ответила ему.

– Вот и хорошо, – пробормотал Рафаэль, и его губы начали ласкать ее тело. – Это можно понимать как «Добро пожаловать домой».

Их ласки были упоительно медленными, их руки мягко скользили, губы соприкасались, тела покачивались, будто они танцевали под не слышную музыку.

Прошло много времени, прежде чем они вышли из душа, чтобы вытереться насухо и натянуть одежду.

– Ты голоден?

Рафаэль бросил на нее недоумевающий взгляд.

– Ты говоришь о еде?

И восхитился мягким розовым цветом, который окрасил ей щеки.

– Конечно. – Она попыталась восстановить самообладание. – Я поставила цыпленка в микроволновку. Не потребуется много времени, чтобы нагреть хлеб и приготовить салат.

Они кормили друг друга и превратили ужин в чувственный праздник, когда каждый кусочек, положенный в рот, стал обещанием вечной любви.

– Я думаю, что должен уезжать почаще, – медленно и задумчиво произнес Рафаэль.

Микейла встала и начала собирать тарелки.

– Оставь их, – велел он хриплым голосом, посадил ее на колени и поцеловал в шею. – Я скучал без тебя.

Его слова звучали как признание, и она поверила ему. Ей тоже было плохо без него. Огромный дом казался неуютным. Но, что еще хуже, ей не хватало его мужской теплоты, в которую можно окунуться, и его рук, которые ласкали ее, пока тело не охватывал чувственный огонь.

Микейла не могла говорить, поскольку боялась, что он сможет понять ее чувства. Вместо слов она положила ладони на его щеки и начала его целовать, пока он не встал, не поднял ее на руки и не направился к спальне.

Их ласки длились всю ночь. Они появились внизу лишь в полдень.

Тогда ей захотелось спросить его о поездке.

– Все прошло хорошо. Хотя мне, вероятно, скоро придется улететь еще на несколько дней. – Он улыбнулся мимолетному разочарованию, промелькнувшему у нее на лице.

– Пока тебя не было, я пригласила Сэмми на обед, – честно поведала она.

– Могу вообразить, какое впечатление произвело на него твое приглашение.

Мимолетная улыбка подняла уголки ее губ.

– Да. Я также пригласила Мэйзи, и она оставалась на ночь. Я надеюсь, ты не будешь сердиться.

– Почему я должен сердиться?

Зазвонил телефон. Рафаэль проглотил проклятие, готовое сорваться с его губ, и подошел к аппарату.

Микейла смешала яйца, чтобы сделать омлет, положила хлеб в тостер и приготовила кофе.

Он закончил разговор, прежде чем она накрыла на стол.

– Я должен несколько часов поработать, – объявил он, когда сел на свое место за столом.

– Хорошо. Мне надо проверить сочинения и подготовиться к урокам.

Они не выходили из дома всю оставшуюся часть уикенда, и ей было бесконечно приятно так проводить время. В понедельник возобновились и привычная работа, и светская жизнь.

В течение недели они побывали на премьере фильма, на вернисаже в художественной галерее, на коктейле в честь приехавшего в город высокопоставленного лица. Саша нигде не появилась.

На коктейле Микейла узнала некоторых из гостей и оказалась вовлеченной в беседу о достоинствах современной системы образования. У Микейлы на этот счет сформировались давно выстраданные взгляды, и она увлеклась обсуждением деталей до такой степени, что до окончания разговора не смогла заметить появления Саши.

– Рафаэль.

Микейла задержала дыхание при виде того совершенства, которое являла собой Саша Деспойа в великолепном платье, облегавшем ее стройную фигуру. Она выглядела еще более ошеломляюще, чем обычно.

– Я полагаю, поездка прошла хорошо, дорогой? – спросила Саша с приторной улыбкой. – Надеюсь, Микейла не очень тосковала без тебя. Энрико и я застали ее, когда она наслаждалась тайным обедом с очень красивым молодым человеком. – Она подняла пристальный взгляд на Микейлу, и в ее глазах отражалось море ледяного яда. Саша теперь ждала, что ответит Рафаэль. Микейла поймала его выражение, увидела темную неподвижность в его глазах, слегка поднятую бровь, когда он внимательно смотрел на нее.

– Сэмми Д'Алвекчио, – спокойно объяснила Микейла, – мой шестнадцатилетний ученик, который по итогам предварительных экзаменов стал лучшим из всех. Наградой ему был обед в ресторане.

– Он выглядел, по крайней мере, двадцатилетним, дорогая, – возразила Саша и притворилась обиженной.

– Так выглядят многие шестнадцатилетние ученики, когда не носят школьную форму, – объяснила Микейла.

– Я думаю, что ты изворачиваешься, – заявила Саша, прижимаясь плечом к руке Энрико.

– Пойдем, Саша. – Энрико увел ее.

– Сэмми, очевидно, хорошо выглядел, – медленнее, чем обычно, проговорил Рафаэль через несколько секунд.

– Я его едва узнала, – согласилась Микейла.

– Саша должна бы уже все понять.

– Она не хочет с тобой расставаться, – неприязненно объявила Микейла. – Энрико – просто приманка, а меня она даже не берет в расчет.