Рафаэль улыбнулся с чувственной теплотой.

– Что ты скажешь о том, чтобы пораньше вернуться домой?

От его мягкого смеха ей стало необыкновенно тепло. Он взял ее под руку.

– Давай пройдемся?

Почти в одиннадцать часов они поблагодарили хозяина и хозяйку и ускользнули с вечеринки.

Оказавшись дома, Рафаэль поднял ее на плечо, и она игриво ткнула его кулачком под ребра.

– Тактика пещерного человека, да?

В спальне он поставил ее на ноги и поцеловал с такой страстью, что ее захлестнула теплая волна.

Их страсть не знала границ. Пропало чувство времени и места, и остались только мужчина и женщина, подхваченные волнами первобытного желания.

Рафаэль коснулся ее виска губами.

Сейчас ей так легко сказать «Я люблю тебя». Но вместе с радостью узнавания любви пришло понимание, что это чувство никогда не будет взаимным, поскольку она, Микейла, просто отдана ему в уплату долга.

Микейла долго лежала с открытыми глазами и, когда дыхание Рафаэля стало медленным и ровным, выскользнула из кровати, подхватила одежду и спокойно спустилась вниз.

Лунный свет струился в комнату через большие окна, выходящие на террасу, и она долго смотрела на темную землю, погрузившись в глубокое раздумье.

Каждый день ей становилось все труднее заниматься любовью с мужчиной, который не любил ее.

Как стать безразличной? Как провести еще двенадцать месяцев с человеком, которого она любит всем сердцем, и затем уйти навсегда?

– Не спится?

Голос Рафаэля заставил ее вздрогнуть. Рафаэль обнял ее за талию и притянул к себе.

Ей отчаянно захотелось склонить голову ему на плечо и обрести часть его силы.

– Микейла.

Он медленно повернул ее, чтобы видеть ее глаза.

Она раскинула руки.

– Все это… ты, я, мы, – прокричала она несчастным голосом. – Когда все закончится, я перееду обратно в свою квартиру и буду жить, как жила до того, как встретила тебя.

Его глаза сузились.

– Ты думаешь, что все обязательно должно закончиться?

Черт возьми, он хотел, чтобы она навсегда осталась в его доме, в его постели. Осталась с ним.

Он всматривался в ее бледное лицо и видел, какими большими и темными стали ее прекрасные изумрудные глаза.

– Как же иначе?

Каждая ночь – яркое напоминание о том, как трудно ей будет уехать. Не было такой минуты, чтобы ее не мучила мысль, что с каждой прошедшей ночью уменьшается количество ночей, которые им осталось провести вместе.

Он стал для нее всем. Ее сердцем, ее душой. Никто никогда уже не будет ей так близок.

– Что, если я попрошу тебя остаться?

Остаться в роли любовницы? Зная, что другая женщина может в любой момент соблазнить его? Ожидать, всегда ожидать, что он велит ей уехать?

Микейла знала, что она не перенесет такого положения. Грустный смех возник и пропал у нее в груди. Господи, даже мысль о разлуке пронизывала болью ее сердце.

– На какой срок, Рафаэль? – храбро спросила она. – Пока не пресытишься мной и не отправишь меня прочь?

Он протянул руку и прижал ладонь к ее щеке.

– Возвращайся в постель.

– Секс ничего не решает.

– Давай спать, дорогая.

Он взял ее на руки и направился в спальню. Сейчас не время сообщать ей, что он должен улететь после полудня на несколько дней, чтобы провести еще четыре встречи в разных городах.

Утро наступит слишком скоро.

Рафаэль сошел по трапу самолета, прошел в зал прилета, забрал спортивную сумку с конвейера и подозвал такси.

Долгий перелет после нескольких напряженных дней, проведенных в сложных переговорах, измотал его. Он нуждался в душе, большом стакане охлажденного апельсинового сока и… Микейле.

Как только переговоры завершились, он обменял билет и вылетел более ранним рейсом, чтобы не ждать до завтрашнего дня.

Как он тосковал по ее стройному телу, по ее аромату! Он хотел ощутить ее в своих руках, почувствовать, что она наслаждается его ласками, затем быстро и нежно овладеть ею.

Черт возьми, от подобных мыслей Рафаэль пришел в такое первобытное возбуждение, что ему пришлось изменить позу, чтобы обрести хоть некое подобие самоконтроля.

В городе на улицах машин было уже мало, и такси быстро мчало его домой.

Он весь горел от нетерпения, когда открыл главные ворота, чтобы такси могло подъехать к дому. Возле двери он сунул банкноту в руку водителя и не стал ожидать сдачу.

Сигнализация включена, но ведь он знал, что так и будет. Поздний час, и Микейла, вероятно, уже в кровати и, возможно, даже спит.

Пока он поднимался по лестнице, у него на губах появилась улыбка при мысли о том, как он разбудит ее. Рафаэль зажег свет в коридоре и вошел в спальню.

И сразу почувствовал, что что-то не так. Он протянул руку к выключателю и окаменел от неожиданности при виде пустой кровати.

Он посмотрел на часы. Возможно, Микейла пошла куда-нибудь со своей подругой Мэйзи.

И вдруг он увидел конверт на столике около кровати.

Он кинулся к нему, разорвал, открыл и просмотрел аккуратно написанный текст. Послание отличалось лаконичностью и излагалось простыми и ясными словами.

Одежда, подарки, все, что он купил ей, лежало в ящиках и висело в гардеробе. Банковский чек, прикрепленный к письму, он воспринял как дополнительное оскорбление.

Черт возьми, сейчас уже полночь. Но поздний час не остановил его, и он начал звонить по телефону. Затем спустился вниз, вошел в компьютерную комнату и отправил несколько срочных сообщений по разным адресам.

Когда он получит первые ответы, уже наступит утро. Рафаэль налил себе стакан сока, выпил его, принял душ и упал в постель.

Спал он беспокойно и поднялся с первыми лучами зари, натянул халат, ответил на первый телефонный звонок, сам позвонил в несколько мест, позавтракал, проверил на компьютере входящую почту, оделся, сел за руль «мерседеса» и выехал на улицу.

Микейла скрыла вздох облегчения, когда последний звонок возвестил конец уроков.

День начался плохо. У нее спустилось колесо, ей пришлось менять его, и она поздно приехала в школу. И дальше все пошло хуже и хуже.

По мере того как шло время, начало расти ее нервное напряжение. Скоро Рафаэль приедет в пустой дом и прочитает ее письмо.