Тут уж кому как повезет.

Мы столкнулись с тем, чего не знали ранее. COVID-19, коронавирус.

Кто бы мог подумать, что новый вирус принесет столько трудностей и ограничений.

Медики, находящиеся в красной зоне, подолгу не видят свои семьи, работая на износ. В борьбу с инфекцией втянуты врачи самых разных специальностей. И даже если ты официально не «ковидник», есть риск встретиться с зараженными или контактными пациентами…

Это и произошло со мной в июле.

На тот момент я работал в поликлинике. Большинство наших пациентов были старше 65 лет, то есть лицами, находящимися в группе риска. Поэтому, если им была необходима хирургическая помощь в рамках амбулаторного лечения, мы выезжали на дом для ее оказания, чтобы свести к нулю контакты пожилых людей с коронавирусными пациентами.

Мои мысли о предстоящем отпуске и отдыхе с семьей развеял звонок заведующей поликлиникой.

Она сказала, что терапевт оставила заявку на посещение пациента, которому требовалось снять швы после операции.

Когда я увидел возраст больного, меня взяли сомнения, зачем идти к нему домой, если это молодой мужчина, который не находится в группе риска.

Заведующая пояснила, что пациент был в контакте с зараженным коронавирусом, поэтому находится дома на карантине. Успокоила меня заведующая тем, что мазки у пациента сданы и вирусом он не заражен.

Сомнительное мероприятие, конечно, но работа есть работа.

В общем, для начала я, как и полагалось, сходил к инженеру по охране труда. Тот провел мне краткий инструктаж.

Старшая медсестра под подпись выдала костюм СИЗ: средство индивидуальной защиты.

В него входили абсолютно не дышащий одноразовый халат, создающий парниковый эффект, шапочка, очки, бахилы, марлевая маска и перчатки.

Узнал адрес, заказал машину…

Может, профессиональное чутье, может, внутренний голос подсказывали мне, что в этом вызове что-то неладное…

На адресе меня встретила приветливая семья, жена, дети пациента.

Сам больной — молодой вежливый мужчина — лежал на диване.

Он поведал мне, что лежал в отделении травматологии с переломом голени с повреждением ахиллова сухожилия. В итоге была проведена репозиция и остеосинтез, сделана пластика сухожилия.

Перелом, черт бы его побрал! Это не хирургический, а травматологический профиль. Почему этого не значилось в заявке от терапевта, я не понимал…

Швы я, конечно, снял. Но какая же злость закипала внутри! Как можно настолько безответственно относиться к своей работе?!

Сев в машину, я позвонил заведующей и в подробностях описал ситуацию, попросив разобраться в действиях терапевта.

Оказалось, что она даже в анамнез не углублялась. Просто увидела запись «снять швы» и передала это дело хирургу.

Говорит ли это о ее компетентности, я судить не берусь.

Но очень бы хотелось, чтобы врач более вдумчиво выполнял свои прямые обязанности.

Это был вторник, конец рабочего дня. Все шло как обычно.

После работы я пришел домой, поужинали всей семьей, поболтали. В пятницу вечером я почувствовал легкое недомогание — першение в горле и слабость, а кроме того, дичайше хотелось спать.

Признаться, я не придал этому значения. Несмотря на появление короны, банальные ОРВИ никто не отменял.

В субботу появилась ломота в теле. Привычно махнул таблетку и чай. Болеть, конечно же, не хотелось.

В воскресенье начала подниматься температура: 37, 38, 39…

Принял жаропонижающее.

Помимо температуры, мучила сильная головная боль. Если я такое почувствую снова, то уже вряд ли с чем-то спутаю. Адская пульсирующая боль, голова кажется настолько тяжелой, что не знаешь, куда себя девать…

Лекарства не помогали.

Ночью проснулся в поту, с сильным ознобом. Поверьте, я не робкого десятка, но тогда было ощущение, что осталось мне совсем недолго.

С трудом поднявшись, я пошел на кухню, выпил две таблетки и стакан горячего чая с лимоном. Стало немного легче, боль начала отступать.

Но ртутный столбик градусника упрямо показывал 39,8…

Утром я позвонил заведующей, сообщив о своем состоянии и попросив открыть больничный.

Неужели коронавирус…

Заведующая прислала мобильную бригаду, чтобы у меня взяли мазки.

Ко всем имеющимся жалобам добавились одышка и сильный кашель. То становилось лучше, то подступало вновь… наплывами.

После появления одышки я решил вызвать скорую. Приехала она, как ни странно, очень быстро.

Мужчина, врач СМП, вел себя достаточно пафосно. Конечно, где мы и где они, романтики дорог, первыми приходящие на помощь. Это сарказм, если что. Не знаю, почему мне настолько часто не везет на коллег с СМП…

Везти меня в инфекционную больницу он не хотел, «не видя смысла меня госпитализировать, хотя налицо картина короновируса». Я сказал, что сам врач и всю эту кухню с работой скорой и приемного покоя знаю изнутри. Как коллега коллегу попросил.

Да хоть как…

В инфекционной больнице я около получаса простоял в очереди, передо мной было семь человек. Поверьте, для такого потока это достаточно быстро.

С момента поступления до КТ прошло 40 минут. Я получил полное обследование.

Следующие полтора часа я ждал описание КТ. Честно говоря, сильно переживал. И за себя, и за семью, которая осталась дома.

Врач вызвал меня в кабинет.

Коронавирус был подтвержден. По КТ: нижнедолевая полисегментарная пневмония.

На снимках был отчетливо виден эффект матового стекла. Что это такое? В норме легочная ткань должна быть прозрачной, но, если в альвеолах накапливается жидкость, мы видим белесые полупрозрачные участки. Это и есть «эффект матового стекла».

Он наблюдается с третьего-четвертого дня болезни и зачастую сохраняется несколько месяцев.

У больных средней и легкой степени тяжести легочные изменения исчезают через пару месяцев после выздоровления.

Врач заверил, что у меня была именно легкая форма.

Это, безусловно, успокаивало. Мне назначили лечение, состоящее из противовирусных и антибиотиков. Я продолжал находиться на карантине. Пришли и результаты взятого мазка — положительные.