Зверь лениво вильнул хвостом.

Глядя на сокрытый мраком горизонт, Адэр поднял бутылку:

— С новым годом, Малика!

***

Тяжёлое ночное небо прижималось к морю. Буря выдыхалась и на исходе сил выплёскивала остатки злобы. Якорь надёжно вгрызался в дно. Шхуна уверенно противостояла волнам и ветру. Иштар еле держался на ногах от усталости, и моряки отправили его в трюм.

В большом помещении было холодно и тихо. Ещё недавно здесь теснились триста человек. Их дыхание согревало воздух, тихие голоса наполняли трюм жизнью. Сейчас в дальнем углу, подальше от люка, спали, зарывшись в одеяла, несколько стариков. Сбоку от трапа в умирающем свете единственной керосиновой лампы сидела Малика. Прижимая ноги к груди, куталась в пледы и покачивалась из стороны в сторону.

— Рядом с тобой свободно? — спросил Иштар.

Малика слабо улыбнулась:

— Как видишь.

Иштар опустился на пол, кивком указал на ориентов:

— Почему ты не с ними?

— Я с ними.

— Хорошо. Почему они не с тобой?

— Мне не хочется балагурить.

— Это ведь не твой народ. Верно?

— Мой.

— С тобой никто, кроме двух стариков, не разговаривал.

— Тебя здесь не было.

— Это не твой народ, — повторил Иштар. — Почему ты здесь?

Малика посмотрела на него измученно:

— Я слишком плохо о тебе думала.

— И слишком хорошо о себе. Если бы я захотел отогнать корабли в Ракшаду, ты бы мне не помешала. Мне бы никто не помешал.

Малика уткнулась лбом в колени:

— Я хочу спать.

Иштар прислонился спиной к стене и мгновенно провалился в сон.

— Иштар…

Он открыл глаза:

— Я храпел?

— Иштар… Мне плохо, — простонала Малика. — Меня сейчас вырвет.

— Не вырвет. Желудок пустой.

— Хочу на воздух.

— Тебе там не понравится.

— Мне плохо, — повторила Малика и поползла к трапу.

Иштар вытащил её на палубу, вдавил в фальшборт. Малика вцепилась в планширь и согнулась пополам. Её трясло как в лихорадке, а Иштар смотрел на далёкие огни.

— Где снег? — спросила Малика.

— Зачем он тебе?

— Хочу, чтобы пошёл снег. Или дождь.

— Не надо.

Малика стянула с головы платок, вытерла лицо:

— А если выпить морскую воду, что будет?

— Не знаю. Принести кружку?

— Это морская болезнь?

— Наверное. Посмотри на горизонт — станет легче.

Малика опустила руки на планширь, прижалась к ним лбом:

— Я сейчас умру.

Пенный гребень окатил её с головой и сорвал платок. Иштар дождался, когда шхуна опустится на подошву волны. Подхватив Малику, спустился в трюм и подтолкнул к спящим в тесном кружке ориентам:

— Забирайся в середину.

Малика клацнула зубами:

— Они согрелись, а я в мокром.

Иштар прислонил её к стенке:

— Не упадёшь?

— Постараюсь.

— Раздевайся.

— Сухих вещей нет. Я уже смотрела.

— Быстро!

Пока она снимала пальто, Иштар рылся во влажных тряпках, разбросанных по днищу. Нашёл свои кожаные штаны. Поглядывая на Малику, переоделся:

— Никогда не видела голого мужчину?

— Не видела, — пробубнила она, уткнувшись лбом в стенку.

— Снимай одежду.

— Ещё чего!

Иштар бросил ей штаны с утеплителем и свою куртку:

— Живо!

— Отвернись.

— Тебя не видно.

— Ты сам говорил, что я ничего не знаю о ракшадах. А вдруг ты видишь в темноте.

Иштар усмехнулся:

— Было бы неплохо. Переодевайся.

Расстелив в углу несколько одеял, уселся на комки сбитой ваты и накинул на плечи плед:

— Чего так долго?

— Не могу застегнуть пуговицы. Пальцы не гнутся.

— Иди, застегну.

— Я тебе, конечно, доверяю, но не настолько.

— Думаешь, пуговицы меня остановят?

— Мне не нравятся твои шутки, — пробубнила Малика.

— Кто сказал, что я шучу?

— Ты стал другим.

— Ты тоже.

Малика опустилась на одеяло, прижалась к Иштару спиной.

— Ты неправильно села, — произнёс он.

— Мне так удобно.

— А мне нет. — Иштар грубо развернул Малику к себе лицом, развёл ей ноги и рывком притянул. Укрыл её и себя ворсистым пледом. — Так лучше?

Малика прильнула лбом к его подбородку:

— У тебя не выросла борода.

— У ракшадов не растёт борода. И усы не растут.

— Почему?

— В период полового созревания мы трём лицо корой голого дерева.

Малика прикоснулась к вискам Иштара:

— Я думала, вы их бреете.

— Там знаки верховной власти. Они не зарастают.

— У вас всё не так, как у наших мужчин.

— Кое-чем мы похожи.

Малика отвернулась:

— Ты неправильно понял.

Иштар покосился на лампу. Огонёк едва теплился.

— Знаешь, как называется эта поза?

— Какая поза? — спросила Малика.

— В которой мы сидим.

— У неё есть название?

Иштар обнял Малику; она напряглась.

— У любой позы, в которой мужчина берёт женщину, есть название.

— За кого ты меня принимаешь?

— За девственницу. Или я ошибся?

— Ты слишком много говоришь. Я от тебя устала.

— Скажи, так удобнее сидеть.

— Нет.

— Ты когда-нибудь соглашаешься с мужчиной?

— Да. Когда мужчина соглашается со мной.

Иштар ещё крепче стиснул Малику:

— Тебе предстоит многому научиться.

— Не сжимай так сильно.

— Быстрее согреешься.

— Мне тяжело дышать.

— Кто оставляет следы на твоём теле?

— Какие следы?