– Клиона упомянула, что у вас есть селларианское кружево? Что, если мы возьмем белое и сделаем из него лиф?

Едва слова срываются с ее рта, как Клиона испускает испуганный крик и предупреждающе смотрит на Дафну. Дафна готова спросить ее, что случилось, но первой говорит госпожа Наттермор.

– Ты указываешь мне, как делать мою работу, принцесса? – спрашивает она ледяным тоном.

– О нет, – быстро говорит Дафна. – Вовсе нет, это было просто предложение. Просто я обожаю селларианское кружево.

– Белый – цвет смерти во Фриве, принцесса, – продолжает госпожа Наттермор. – У нас уже есть один обреченный принц. Ты хочешь обречь другого, надев белый в день свадьбы?

– Нет, конечно нет, – пораженно отвечает Дафна. Она так долго изучала Фрив и как могла это забыть? – Я просто подумала…

– Возможно, тебе лучше оставить все размышления мне, – отрывисто говорит женщина, прежде чем повернуться к Дидре. – Отведи Клиону в подвал, чтобы показать ей наш новый бархат, он должен хорошо подойти к остальному гардеробу принцессы.

– Да, госпожа Наттермор, – отвечает Дидре, ведя Клиону через черный ход. Проходя мимо, Клиона бросает на Дафну предупреждающий взгляд. Когда дверь за Клионой закрывается, госпожа Наттермор поворачивается к Дафне.

Пожилая женщина облизывает зубы и оглядывает Дафну с головы до ног.

– Ты хочешь кружево, – медленно говорит она. – Селларианское кружево. В день свадьбы. Знаешь ли ты, что скажут люди, не говоря уже про цвет? Что ты не верна Фриву.

– Это всего лишь кружево.

– Всего лишь кружево, – повторяет портниха, и в ее голосе слышится презрение. – Большинство людей в этой стране никогда не встретят тебя, принцесса. Они никогда не услышат, как ты говоришь, никогда не услышат твоего остроумия. Люди говорят, что ты остроумная, хотя я не могу сказать, что верю этому. Все, что большинство людей о тебе узнают, это то, что они увидят. То, что ты считаешь лишь кружевом, они прочитают как сообщение. Какое сообщение ты хочешь отправить?

Ее слова оказывают желаемый эффект, и кожа Дафны начинает зудеть от стыда. Окажись ее мать здесь, она была бы очень разочарована. Она растила Дафну лучшим человеком, воспитывала ее задумчивой и неторопливой, заботилась о том, чтобы ее не волновало что-то настолько малозначительное, как кружева.

– Первое свадебное платье, которое вы сшили, – говорит Дафна, отгоняя стыд и заставляя себя встретиться взглядом с госпожой Наттермор, – оно походило на броню – тяжелую, прочную.

Госпожа Наттермор приподнимает бровь и кивает головой.

– Платье, подходящее для будущей королевы Фрива. Не та нежная, вычурная ерунда, которая популярна в Бессемии. Во Фриве нет деликатности, принцесса. У нас кровавая история, если это вообще можно назвать историей. Нам не нужна нежная принцесса. Нам нужна принцесса, которая сможет пережить зиму.

Дафна медленно кивает.

– Возможно, горностай, – говорит она через мгновение. – В качестве отделки.

Госпожа Наттермор обдумывает это, поджимая губы, хотя Дафне кажется, что она, возможно, сдерживает улыбку.

– Возможно. Оденься. Я поставлю чайник. Тебе следует согреть свои кости чашкой чая, прежде чем снова окунаться в холод.

Когда Дафна заканчивает одеваться, она направляется к той двери, через которую прошли другие и которая ведет на кухню, соединенную с домом госпожи Наттермор. Там она находит чайник, свистящий на плите, но никаких следов госпожи Наттермор, Клионы или Дидре, хотя дверь на лестницу слегка приоткрыта. Наверное, она ведет в подвал, о котором говорила портниха.

Они, должно быть, все еще там, смотрят на бархат. Дафна останавливается у входа, гадая, стоит ли подождать их здесь, но решает, что хочет увидеть бархат и убедиться, что они не выберут для нее ничего слишком серого.

Она спускается по шаткой лестнице, следуя за приглушенными голосами, но, добравшись до подвала, не может сдержать вздох.

В кладовке нет бархата. Вместо этого каждый дюйм пространства заполнен ящиками и бочками. Некоторые из ящиков открыты и обнажают свое содержимое – винтовки и пистолеты, все новые и блестящие, а все бочки заполнены тем, что, как она полагает, является порохом. Здесь достаточно оружия, чтобы вооружить сотни людей.

– Принцесса! – вскрикивает кто-то испуганным голосом. Дафна оборачивается и видит Клиону, стоящую над одной из бочек с крышкой в руке. Позади нее Дидре держит обеими руками винтовку и осматривает ее.

Прежде чем Дафна успевает двинуться с места, лестница за ее спиной скрипит, и ей в горло упирается холодный острый нож, достаточно сильно, чтобы она почувствовала, как лезвие вонзается в кожу. Все, что требуется, – это немного надавить, и лезвие прорежет сонную артерию, заставив девушку мгновенно истечь кровью. Мысль о приближающейся смерти должна пугать Дафну, но вместо этого она задается вопросом, было ли положение ножа несчастным случаем или это не первый раз, когда госпожа Наттермор приставила нож к чьему-то горлу.

– Что ж, – говорит госпожа Наттермор на ухо Дафны ровным голосом, – полагаю, с чаем придется подождать.

Дафну заставляют сесть на стул и связывают ей руки веревкой. Все это время госпожа Наттермор прижимает нож к ее горлу. Она чувствует острие, хотя кожа не порезана – еще нет. Разумом она понимает, что это вероятный исход. Это не та ситуация, из которой разумный человек позволил бы ей легко выйти, но любой страх, сопровождающий это понимание, кажется далеким, недоступным. Она решает, что не умрет. Этого просто не случится. Она сделает и скажет все, что угодно, чтобы выйти отсюда живой. В конце концов, она нужна Бессемии, и даже смерть пугает ее не так сильно, как перспектива неудачи.

– Я с этим разберусь, – говорит госпожа Наттермор Клионе и Дидре, хотя ее взгляд устремлен на Дафну. Дафна понимает, что женщина не хочет ее убивать, хотя это не значит, что она этого не сделает. Но это сомнение – инструмент, который нужно использовать. – Клиона и гвардейцы скажут, что на обратном пути во дворец на них напали повстанцы. Вся стража с нами?

– Три из четырех, – тихо отвечает Клиона. – Там есть новичок, его семья верна королю.

– Тогда вы скажете, что он отважно отдал свою жизнь, пытаясь защитить принцессу.

Дафна вспоминает, как гвардейцы смотрели на Клиону, этот кивок, который, казалось, был направлен только ей, как будто чтобы что-то сообщить. Она уже знает три вещи об этих повстанцах: они враги короля, в этом замешана семья Клионы и у них хорошо налажено взаимодействие. Если она переживет это, у нее будет много информации для матери.

Клиона колеблется, закусив губу, и кивает:

– Тогда сделай это.

Нож сильнее прижимается к шее Дафны.

– Вы действуете, исходя из ошибочного предположения, – говорит Дафна, ее голос звучит спокойно и ровно, хотя в голове вертится круговорот мыслей. «Выжить любой ценой», – напоминает она себе.