Паскаль вел себя исключительно вежливо, хотя все те несколько дней, которые прошли с момента их свадьбы, он все еще настаивал на том, чтобы спать на диване, а к ней в кровать залезал за мгновение до прихода слуг, чтобы они не начали пускать слухи. Это не слишком удобно, ведь ей всегда надо быть уверенной, что он уже спит, чтобы закапать в глаза капли. Он даже во сне выглядит несчастным. Они больше это не обсуждают, как и их первое утро вместе. И она не упоминает, что видела, как он смотрел на того мальчика.

Позже она узнала, что его зовут Эмброуз. Без титула, просто Эмброуз. Племянник и наследник мелкого лорда и лучший друг Паскаля при дворе. Судя по тому, что она слышала, они были близки с самого детства, почти неразлучны.

Беатрис пытается выбросить это из головы. В конце концов, она не знает, что видела. Паскаль улыбался? Почему бы ему не улыбнуться своему другу? В тот момент ей показалось, что между ними что-то произошло – взгляд, энергия, – но чем больше она думает об этом, тем больше ей кажется, что, возможно, она неверно все истолковала. В конце концов, если бы принц-наследник предпочитал других мужчин, это должно было стать поводом по крайней мере для одного-двух слухов, но шпионы ее матери никогда не сообщали ничего подобного.

Возможно, это всего лишь ее гордость, ведь она пытается найти простое оправдание тому, почему он совсем не проявляет к ней интерес. Она знает, что есть мужчины, которые предпочитают других мужчин. В Бессемии было несколько лордов и графов, у которых имелись любовники-мужчины. Она знала и женщин, которые предпочитали других женщин. Дома это было достаточно обычным явлением, и пары могли вступать в брак независимо от пола, но под толстым слоем пышности и чувственности Селлария – неисправимая ханжа, которая не только предана звездами, но и боится их. Ее учитель говорил ей, что звезды видят все, и селларианцы верят, что они судят и наказывают за все их грехи. Это полная противоположность тому, во что верят в Бессемии: звезды в нашем мире не для того, чтобы судить и наказывать, а для того, чтобы благословлять и вознаграждать. Тем не менее, она читала селларианские писания в рамках своих уроков и смутно вспоминает один из многих грехов, связанный с мужчинами, возлегающими с другими мужчинами.

Конечно, были также призывы против женщин, показывающих свои голые плечи, и против изменников. И то и другое она в полной мере наблюдала последнюю неделю без каких-либо последствий со стороны звезд или кого-либо еще. Страна лицемеров, как и говорил ее учитель.

– Ваше Высочество! – раздается высокий голос за ее спиной, и Беатрис поворачивается.

Ей требуется мгновение, чтобы узнать девушку со своей свадьбы – кузину Паскаля. Фруктовое вино в ту ночь действительно ударило Беатрис в голову, и теперь большая часть вечера кажется расплывчатой. Она не может вспомнить имя девушки, но та идет прямо к ней, и шлейф ее ярко-оранжевого платья волочится по мокрому песку, а с кончиков пальцев свисают туфли. В золотом полуденном свете ее светлые волосы, заплетенные в длинную косу, лежащую на левом плече, почти светятся. В нескольких шагах от нее – ее брат. В прошлый раз разум Беатрис был слишком затуманен, чтобы разглядеть его должным образом, но теперь, трезвая, она видит, что он красив и что у него такие же светлые волосы, как у его сестры. Однако его лицо с сильной квадратной челюстью, высокими скулами и темно-карими глазами гораздо более резко очерчено, чем у нее. Он закатал брюки до колен, как и большинство мужчин в морском саду, снял куртку и перекинул ее через руку, оставшись в простой, но хорошо сшитой белой тунике.

– Привет, – говорит Беатрис, поднимая руку, чтобы прикрыть глаза и лучше их видеть. Остальные люди наблюдают за их приближением, хотя и делают вид, что ничего не замечают. В частности, многие девушки позволяют своим взглядам задерживаться на юноше немного дольше, чем необходимо, но Беатрис не может их в этом упрекнуть.

«Бесстыдница», – шепчет голос Дафны в ее голове.

– Что вас двоих сюда привело? – спрашивает Беатрис, надеясь, что в какой-то момент они назовут друг друга по имени, чтобы ей не пришлось признаваться, что она их забыла.

Девушка пожимает плечами.

– Сегодня хороший день, чтобы немного погреться на солнце, – говорит она с яркой улыбкой. – В замке иногда бывает так душно.

– Не то чтобы здесь все по-другому, – добавляет юноша, оглядываясь на людей, слоняющихся по морскому саду. – Но хотя бы воздух здесь немного свежее.

Девушка фыркает, что привлекает еще несколько неодобрительных взглядов.

– По крайней мере, сейчас, – добавляет она. – Скоро нам придется отправиться в дом. Сегодня День сожжения.

Беатрис хмурится.

– День сожжения?

Они обмениваются взглядами, но в конце концов отвечает девушка.

– Для еретиков, – объясняет она. – Это происходит раз в две недели. Любого, кто занимается магией или нарушает какие-то другие законы, приговаривают к смерти.

В Селларии сожжение – самый практикуемый метод казни, вспоминает Беатрис свои уроки, ощущая горечь во рту. Она не забыла, что в этот самый момент носит на запястье звездную пыль.

– Я не знала, что это происходит так часто, – говорит она, стараясь не выглядеть так взволнованно, как это есть на самом деле.

Каждые две недели. Сколько же человек приговаривают к смертной казни, если это происходит так часто?

– Но ведь магия была объявлена вне закона с тех пор, как король Чезаре занял трон, разве не так? Это не новый закон, и люди знают, какое их ждет наказание.

– Ах, – говорит юноша, его губы изгибаются в забавной улыбке. – Но отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, и всегда есть вольнодумцы, которые считают закон несправедливым.

– На самом деле здесь не о чем беспокоиться, – добавляет девушка, махнув рукой. – Но в течение нескольких часов после этого воздух заполняется очень неприятным запахом, поэтому я бы порекомендовала скорее отправиться в закрытое помещение. Мы с Николо будем сопровождать тебя, – ухмыляется она брату.

Или просто Нико, вспоминает Беатрис смутно знакомое имя.

– Жизелла драматизирует, – говорит Николо. – К запаху быстро привыкаешь.

Беатрис не может представить, что она когда-нибудь привыкнет к запаху горящей плоти, но знает, что лучше не говорить об этом, чтобы ее не посчитали сочувствующей еретикам. Вместо этого она заставляет себя улыбнуться и переводит взгляд с одного на другую.

– Вы близнецы? – спрашивает она.

– Технически я на пять минут старше, – отвечает Нико.

Жизелла закатывает глаза и резко бьет брата локтем в бок.

– Факт, который он никогда не дает мне забыть, – бормочет она.

– То же самое и с моими сестрами, – признается Беатрис, и ее снова охватывает тоска по дому. – Хоть мы и тройняшки, я все равно старшая.

Она делает паузу, как будто мысль только что приходит ей в голову.