Пока они находились в кафе, к ее приятелю часто подходили другие ребята. Они здоровались с ним, стуча друг друга кулаком в плечо и громко восклицая «Брат!», а затем уходили.

– С тобой никто не садится из-за меня? – уточнила Омарейл, взволнованная таким поведением.

Май поднял брови.

– С чего ты взяла?

– Они называют тебя «брат», но есть садятся отдельно.

Он рассмеялся, заплевав кусочками вафли стол.

– «Брат» – это простое обращение друг к другу, это не значит, что мы духовно так близки, что считаем себя братьями. У всех свои компании, каждый садится обедать там, где хочет. Мы можем пообщаться и в других местах. Вон, с Пулей мы увидимся на «Атлетике», а с Малышом по вечерам вместе играем в музыкальной группе.

Омарейл задумчиво потерла подбородок, а затем уточнила:

– Это что, их настоящие имена?

Он снова расплылся в улыбке.

– Нет. Малыша так зовет его мать, нам это показалось хорошим поводом для издевательств. А потом как-то привыкли…

Омарейл несколько секунд смотрела в окно. Она хотела выяснить правду по поводу рассадки в столовой. Из радиоспектаклей она знала, что в школе существовала иерархия и было очень важно, где и с кем ты сидишь в столовой. Ей не хотелось, чтобы из-за нее у Мая были проблемы со статусом.

– А как ты ел раньше? – спросила она.

Май утомленно вздохнул.

– О, небеса, какая ты зануда. Обычно я присоединяюсь к какой-нибудь компании, которая мне по душе. Просто сегодня я подумал, что ты будешь чувствовать себя неловко в окружении большого числа людей, и предложил сесть отдельно. Я ошибся?

Омарейл прислушалась к себе. Как бы она ни желала проводить больше времени среди людей, мысль о том, чтобы оказаться сейчас в большой компании незнакомцев, вызывала у нее неприятные эмоции. Страх, напряжение. Хорошо, что они сели отдельно. Омарейл определенно требовалось время, чтобы привыкнуть к такой толпе вокруг.

– Ты не ошибся, спасибо, – негромко ответила она.

Май удовлетворенно кивнул и одним долгим глотком выпил целую чашку какао.

«Обществознание» порадовало Омарейл еще меньше, чем «Риторика». Уровень образования, о котором говорил ей Дан Дольвейн, в Астардаре совершенно недотягивал до ожидаемых ею стандартов. Разумеется, она не могла рассчитывать, что учителя в этой школе будут так же хороши, как те, кого выбирали в наставники для принцессы. Ее обучали лучшие специалисты в своих областях. «Общество» вел философ, писатель и социолог, профессор университета Лебрихана, господин Ву. Они с Омарейл рассуждали на различные противоречивые темы, обсуждали варианты устройства общества, сильные и слабые стороны монархии. Много внимания уделяли тому, что такое «идеальный правитель» и почему такой вид никогда существовать не будет. В то же время они говорили о том, как приблизиться к этому образу. Какие черты присущи такому правителю. Как не ошибиться, пытаясь угодить всем.

На уроке «Общества» в школе они – опять – изучали события и понятия давно минувших лет. Ее одноклассники уже прошли тему устройства древнего общества, племенной строй, и сейчас как раз перешли к изучению системы, которую создал Король Сол. Омарейл знала об этом столько, сколько только может знать образованный человек, и даже немного больше. Но она готова была присутствовать на лекции, где рассказывали о вещах, ей известных. Кое-что другое не давало ей покоя: как бороться со сном, который так и наваливался на нее под аккомпанемент монотонного голоса преподавателя?

Оглядевшись по сторонам, она заметила, что и другие ученики искали себе занятие, лишь бы не поддаваться убаюкивающим речам учителя. Одни рисовали, другие играли с карандашами, третьи – читали, спрятав книги под партой. На мгновение Омарейл показалось, что Шторм вела конспект лекции, но та вдруг передала клочок бумаги, на котором так увлеченно писала, своей подруге, и стало ясно, что на листочке был совсем не рассказ о системе регулярной смены чиновников на их должностях.

Омарейл взглянула на Мая: тот будто бы внимательно слушал, держа голову руками. Его пальцы вцепились в волосы, ладони подпирали лоб. Это была поза мыслителя, который анализировал каждое услышанное слово. Даже после столь короткого знакомства Омарейл показалось удивительным, что ее новый друг так внимательно слушал преподавателя. Поэтому она пригляделась к нему и быстро поняла, что Май просто спал.

Омарейл была возмущена и подавлена. Ей таких усилий стоило уйти из замка незамеченной, так непросто удалось заполучить паспорт, так рискованно было ходить в школу! И что в итоге?

Последние десять минут урока она думала о том, что пойдет к Дольвейну и пожалуется на низкий уровень преподавания в школе. В конце концов, ее это волновало не только как ученицу, но и как будущую правительницу Ордора.

Но за минуту до звона колокола Омарейл оставила эту затею. Вопросом стоило заняться, но не так безотлагательно. Все-таки ей не стоило привлекать к себе излишнее внимание.

– Что у нас дальше? – без энтузиазма спросила она у Мая, не желая даже доставать клочок с расписанием.

Май же казался бодрым. «Выспался», – подумала Омарейл.

– Искусства, – жизнерадостно объявил он. – Тебе понравится.

Омарейл надеялась, это означало, что их ждало занятие с интеллигентным, образованным человеком, имевшим обширные знания в этом предмете и обладавшим утонченным вкусом. Но, войдя в класс, она увидела тучную женщину с затянутыми в маленький узелок волосами. Ее широкий лоб мог бы указывать на большой ум, но все в простоватом лице говорило не в пользу этого.

Мысленно готовясь к худшему, Омарейл села за последнюю парту. Когда и остальные ученики расселись по местам, а колокол ознаменовал начало урока, госпожа Гобейн неуклюжим движением стянула с рамы, что стояла у доски, покрывало.

Все сперва ахнули, а затем засмеялись. Омарейл недоуменно взирала на несколько размазанных по холсту пятен, в которых трудно угадывался какой-либо знакомый предмет.

– Что тут нарисовано? – спросила учительница, ткнув в холст указкой. – Господин Боркей.

Омарейл обрадовалась, что вопрос был адресован не ей. Она понятия не имела, что было на холсте. К ее удивлению, Боркей ничуть не растерялся и громко сообщил:

– Я думаю, здесь нарисована женщина, которая моется в тазу у себя во дворе. В солнечный день.

Чуть склонив голову вправо, Омарейл попыталась понять, где там была женщина и где таз. Прикрыв глаза, она действительно смогла вообразить, что бежевые пятна изображали внушительных объемов даму, а серое пятно внизу было тазом.

– Господин Танкар?

– Я думаю, это груши на тарелке, которая стоит на столе на летней веранде.