Вторым важным выводом, который она сделала, была мысль о том, что ей не стоило привлекать к себе лишнее внимание.

Выходя из класса, она заметила, что Лодья проводил ее долгим, задумчивым взглядом.

Впечатления от второго дня оказались лучше, чем от первого. После уроков Омарейл зашла к куратору, госпоже Зарати, чтобы попросить разрешения оставить свою форму в классе.

– Это пожалуйста, – отозвалась госпожа Зарати. – Но постой, постой, постой, не убегай так сразу, Мираж.

Омарейл все еще было непривычно слышать свое вымышленное имя. Она застыла, ожидая продолжения.

– Вешай свою форму вот сюда, – Зарати указала на шкаф в конце класса, – и рассказывай, как прошли первые дни? Как впечатления? Как одноклассники?

В коридоре ее ждал Май, поэтому ей не хотелось задерживаться надолго. Но она не могла проигнорировать проявление заботы со стороны госпожи Зарати.

– Все хорошо, спасибо. Постепенно вливаюсь в процесс.

– Шторм?

– Мы с ней подружились, – заявила Омарейл.

– В самом деле? – Зарати чуть ухмыльнулась.

– Я думаю, у нас с ней максимально дружелюбные отношения, на которые я только могу рассчитывать.

– Несмотря на то, что ты дружишь с Маем?

Омарейл чуть прищурилась.

– А что произошло у них с Маем?

Госпожа Зарати удивленно подняла брови, а затем выставила вперед ладони.

– О, нет, это они пускай тебе сами рассказывают. Что ж, если все хорошо…

– Да, все чудесно.

– …и весь материал тебе понятен…

– Да, все всё очень доступно излагают.

Зарати замерла.

– Ты прогуляла «Логику»? – нахмурившись, спросила она.

И Омарейл рассмеялась – хотя это не было похоже на шутку.

– Что ж… Мираж, если у тебя будут какие-то вопросы или потребуется помощь, ты знаешь, где меня найти.

– Вы уже помогли, – Омарейл махнула рукой в сторону шкафа.

– Будем надеяться, что проблемы, больше этой, у тебя не появится в нашей школе.

Получив такое необычное пожелание, Омарейл вышла в коридор. Там она нашла глазами Мая, который скучающе глядел в окно, и, сделав шаг в его сторону, она замерла. Приветливая полуулыбка покинула ее губы.

Лишь в нескольких метрах от Мая стоял директор, господин Дольвейн. Он беседовал со статной женщиной в плотном платье цвета горького шоколада. Ее каштановые волосы были убраны в сложную прическу из множества локонов и кос. На груди висел золотой кулон с жуком-скарабеем, символом семьи Дольвейн. У Омарейл не было сомнений, что перед ней стояла Сова. Один из трех человек во всем Ордоре, который знал, как выглядела принцесса.

Омарейл развернулась и проскользнула обратно в класс госпожи Зарати.

– Вообще, у меня есть некоторые жалобы, – заявила она с порога.

Женщина отложила в сторону тетрадь с чьей-то домашней работой и с любопытством взглянула на Омарейл.

– Так-так, – произнесла она, жестом предлагая Омарейл сесть за первую парту.

– Господин Дольвейн уверял меня, что в Астардаре высочайшие стандарты образования. Но то, что я увидела, например, на «Риторике» и «Обществе» обескураживает.

Ее речь затянулась на десять минут. Когда она начала приводить доводы по второму кругу, в дверь постучали. Сердце Омарейл ухнуло вниз. Если это был директор, решивший заглянуть к госпоже Зарати… Если он был с Совой… Это означало конец всему. Омарейл вскочила на ноги и бросилась к шкафу, где висела ее форма.

– Я вспомнила, что мне надо кое-что тут достать! – выпалила она, в то время как дверь со скрипом отворились.

– Мираж, ты чего? – раздался ошеломленный голос Мая. – Сколько можно убирать проклятую форму в шкаф?

Ее тело тут же расслабилось, плечи опустились.

– Я уже все, – сказала она, выпрямляясь и поворачиваясь к нему лицом.

– Точно? – язвительно уточнил он.

Она судорожно пыталась придумать, как выяснить, покинул ли Дольвейн коридор.

– Мне бы еще надо встретиться с директором, – произнесла она буднично. – Как думаешь, он у себя?

– Он вот только что был тут в коридоре, если бы ты не копалась, как крот, в этом шкафу, то встретилась бы с ним прямо за этой дверью. Сейчас он ушел и совершенно бессовестно не сообщил мне куда.

Омарейл издала нервный смешок.

– Что касается ваших претензий, госпожа Селладор… – начала Зарати, но Омарейл махнула рукой.

– Знаете, я высказалась, и мне как будто бы полегчало. Не станет же господин Дольвейн менять из-за меня преподавательский состав. Так что не берите в голову.

И, попрощавшись, она вылетела из кабинета. Обескураженный Май не сразу пошел следом, и ей пришлось требовательно произнести его имя, чтобы он очнулся и тоже вышел в коридор.

Омарейл шла быстро, но ступать старалась тихо, чтобы в случае опасности иметь возможность быстро сменить курс. Ее настороженность была не напрасной: от окна у самой лестницы отошла пара и направилась в их сторону. Это были директор и Сова. И чего они разгуливали по школе? Омарейл понадобилось не более трех секунд, чтобы схватить Мая за рукав и втащить его в ближайший кабинет.

– Ты чего? Там был директор, видела? – озадаченно произнес он.

Ответить она не успела.

– Господа? – раздался мужской голос за их спинами, и оба резко развернулись.

– Господин Даррит, – выдохнула Омарейл.

Она ожидала увидеть на его лице возмущение, но он был спокоен и даже будто бы весел. Омарейл не сразу вспомнила о том, что ехидная ухмылка была лишь иллюзией, вызываемой шрамом.

– Печально, что в Агре так мало внимания уделяется хорошим манерам, – заметил он, недовольно постукивая карандашом по столу.

В классе повисла тишина. Даррит со всей очевидностью ожидал ответа или хотя бы просто объяснения, зачем они ворвались к нему в кабинет. Но Омарейл в это время прислушивалась к тому, что происходило в коридоре. Она была почти уверена, что слышала приближающиеся шаги.

– У меня возник вопрос по сегодняшнему уроку, – сказала она рассеянно.

– В самом деле?

Стук карандаша начал раздражать Омарейл, но она была не в том положении, чтобы возмущаться.

– Да. Вы рассказывали о том, как записывать реакцию формулами…

Здесь она вновь замолчала, но на этот раз не для того, чтобы определить местонахождение директора, а чтобы придумать вопрос, который не показался бы ей слишком глупым. У нее не получалось. Тема казалась ей настолько простой, что было откровенно стыдно делать вид, что что-то осталось за пределами ее понимания.