— Не вижу разницы, — не удержалась я, садясь вмашину, если он и разозлился, то вида не подал, улыбка держалась ни егофизиономии как приклеенная.

Хоть я и ожидала, что машина на ближайшем поворотенепременно рассыпется, бегала она сносно.

Мы быстро покинули город и свернули на проселочную дорогу.Начался подъем, мы ехали в горы. Я терялась в догадках, то есть догадки были,но одна другой страшнее, и я решила не давать волю фантазии.

Мы опять свернули, через несколько метров дорога неожиданнокончилась. Впереди был виноградник, справа лес. Впрочем, лес — это сильносказано, склон зарос густым кустарником, довольно высоким и по виду совершеннонепролазным. Кирилл вышел из машины и достал чемодан, отбросил его в сторону,вернулся к машине. Я не сразу поняла, что он делает, а когда сообразила,испугалась еще больше. Он слил бензин из бака, воспользовавшись шлангом иведром, которые нашлись в багажнике, и развел костер. Облитый бензином чемодангорел споро. Платье Регины и сумка тоже полетели в костер. Я наблюдала за всемэтим в глубокой задумчивости. Страх вдруг оставил меня, и пришло решение,простое и ясное. Его я и намеревалась осуществить, если, конечно, останусьжива.

Костер потух, Кирилл закидал пепелище камнями и вернулся вмашину. Разговорчивость его покинула, и улыбка исчезла, как видно, невеселыедумы одолевали.

Мы спустились той же дорогой и направились к морю. Если онне убил меня в горах, значит, вовсе не хотел убивать, в отеле это хлопотнее.Намучаешься с моим трупом. Я невольно поежилась. Мы вновь свернули напроселочную дорогу, впереди показалось строение, с виду нежилое, и Кириллостановился.

— Приехали, — сообщил лаконично.

— Что это? — насторожилась я.

— Понятия не имею. Но отсюда мы пойдем пешком.

Я опять-таки безропотно повиновалась, Кирилл взял меня заруку, как видно, мысль изображать влюбленных его не оставила.

Море то являлось нашим очам, то исчезало, мы шли потропинке, пока я не увидела наш отель.

— Мы могли доехать на автобусе, — буркнула я,сообразив, что мы сделали изрядный крюк, и это при том, что я еле двигаланогами.

— Не могли. Это азы предосторожности, дорогая.Устали? — спросил он неожиданно мягко.

— Только не надо делать вид, что вас это волнует.

— Меня это волнует. По возможности, я хотел бы избавитьвас от лишних неудобств.

— Очень мило.

— Не язвите. Вам не к лицу.

— А вам не к лицу… — Язык я все-таки прикусила, оннаградил меня насмешливой улыбкой.

— Если так пойдет дальше, мы очень скоро окажемся водной постели, — заявил он.

— Мне трудно это представить.

— На самом деле нет. Я вас не возбуждаю?

— Заткнитесь, ради бога, — не выдержала я. —Четыре трупа за одну ночь не способствуют возникновению у меня сексуальноговлечения.

— Только это вас и оправдывает, — порадовалон. — Ничего, вы очень быстро придете в себя. Я уверен.

— На что это вы намекаете? — всполошилась я, онвроде бы растерялся, а я, воспользовавшись этим, сурово добавила:

— Больше никаких трупов.

— Как скажете, — дурашливо поклонился он.

— Вы чокнутый, — не сдержалась я, а он добавилсамодовольно:

— Но вам нравлюсь.

«Чтоб ты пропал», — поставила я точку в дискуссии,мысленно, конечно.

Мы подошли к отелю со стороны пляжа, отдыхающие принималисолнечные ванны, а мы по аллее направились к ресторану, чтобы позавтракать.Навстречу выпорхнула вездесущая Альбина Степановна.

— Как приятно вас видеть, — защебетала она, переводявзгляд с меня на Кирилла, на мгновение задержавшись на его руке, котораясжимала мою руку, губы ее скривились при этом зрелище, то ли она былашокирована, что крепость, то бишь я, так быстро пала, то ли счастлива добезобразия, что гости развлекаются вовсю. Я ответили улыбкой, над которой ейтоже придется поломать голову. — Собираетесь пойти на пляж?

— Для начала позавтракаем. Мы встали сегодняпоздно, — добавил Кирилл с таким видом, что у Альбины не осталосьсомнений, как мы провели эту ночь. Оказывается, дама была пуританкой, ее слегкаперекосило, она натянуто улыбнулась и заспешила по своим делам, что-топробормотав на прощание.

— Это было так необходимо? — спросила я.

— Что? — удивился он, хотя, конечно, все понял, незря так паршиво ухмылялся. Я отвернулась в досаде, а он сжал мои пальцы. —Дорогая, — сказал насмешливо, — вам не пришло в голову, что на этуночь нам может понадобиться алиби? Так вот, самое простое: вы провели эту ночьсо мной, а я, естественно, с вами. Пока здесь все тихо, по крайней мере непохоже, чтобы нашу дражайшую Альбину Степановну что-то беспокоило. Но если умилиции возникнет интерес завтра, послезавтра, через неделю или через месяц,наши объяснения должны выглядеть так: с вечеринки вы незаметно удалились в свойномер, а я к вам присоединился через пятнадцать минут, просто выждал время,чтобы не привлекать внимание к нашему совместному уходу, соблюдал приличия, таксказать. Соответственно, всю ночь мы провели в вашем номере, утром, скажем,часов в восемь, заглянули ко мне, я переоделся, дабы не смущать гражданвечерним костюмом, выходя от вас на завтрак, после чего мы совершилиромантическую прогулку пешком и… — он взглянул на часы, — около десятипошли завтракать. У вас хорошая память?

— Не жалуюсь, — буркнула я.

— Отлично.

Из всей его речи на меня произвели впечатление только словао том, что милиция может проявить интерес ко мне через месяц. Выходит, КириллПетрович предполагает, что я в тот момент буду жива-здорова, то есть он непланирует свернуть мне шею уже сегодня. Это слегка успокоило, но особойуверенности не принесло.

Мы позавтракали, я с трудом запихнула в себя салат и выпилачашку кофе, Кирилл поел с удовольствием и вообще выглядел прекрасно, ни за чтоне подумаешь, что ночь напролет он бегал с пистолетом, убил двоих человек иболтался с трупами на моторной лодке. При одной мысли об этом мне сделалосьнехорошо.

— Дорогая, держите себя в руках, — взглянув наменя, шепнул он. — Еще совсем немного…

— Я в своем номере, — отбросив салфетку в сторону,сказала я. Он закончил завтрак очень быстро и догнал меня по дороге.

— В чем дело? — спросил сердито.