всего объясняются отнюдь не близостью родства с человеком. Разные составляющие разума развивались конвергентно, не единожды и в самых разных таксонах{345}. Использование общедоступной информации независимо появилось в группах животных, не связанных близким родством, в том числе у человека, некоторых птиц и рыб нескольких видов. Роднит эти группы разве что соотношение издержек и выгод, обеспечивающее преимущество данной форме научения. В последующих главах мы отыщем дальнейшие свидетельства того, что эти когнитивные способности, которые можно считать зачатками культуры, точно так же развивались путем конвергенции в разных ветвях приматов.

Подытожу, что же мы выяснили, изучая использование общедоступной информации у колюшек. Мы выявили у них адаптивную специализацию в социальном научении, позволяющую девятииглым, но не трехиглым, колюшкам получать сведения о богатстве кормового участка, следя за успехами и неудачами других рыб при добыче корма. Это межвидовое различие проявляется у колюшек по всему миру и не зависит ни от условий выращивания, ни от других протестированных факторов, связанных с накоплением опыта. Способность представляется высокоспецифичной; девятииглые колюшки могут извлекать из поведения окружающих информацию о качестве кормовых участков, но не об укрытиях. Других различий в способностях двух видов колюшек к научению пока не обнаружено. Морфологические защитные приспособления у девятииглых довольно слабые – таковы они и у ручьевых колюшек, у которых (единственных помимо девятииглых) тоже были обнаружены способности к использованию общедоступной информации. Это значит, что использование общедоступной информации выгодно там, где оно дает животному возможность получать надежные сведения о качестве кормовых участков без риска и затрат. У таких видов, как свидетельствуют наши эксперименты с колюшками, способность к использованию общедоступной информации достигла стратегического уровня и позволяет рыбкам осваивать ресурсы своей среды с почти оптимальной эффективностью. Тем не менее характер подражания у этих видов поддается прогнозам на основе эволюционной модели и соответствует ряду отличающихся от этой, но принципиально схожих комплементарных с ней стратегий социального научения. Трехиглым же колюшкам, как физически более защищенным, ничто не мешает без особых издержек самостоятельно проверять качество кормовых участков, и потому в использовании общедоступной информации они практически не нуждаются. Наоборот, если трехиглые будут отсиживаться в укрытии, пока другие кормятся, это приведет только к потере у них возможностей для добычи пищи. Отчасти именно этим объясняется, почему два этих вида колюшковых обычно водятся в одних и тех же реках и ручьях. Существование бок о бок приносит им взаимную выгоду. Стремление девятииглых сбиваться в косяк с представителями другого вида продиктовано, по крайней мере отчасти, возможностью получать от трехиглых общедоступную информацию. Трехиглые же, в свою очередь, пользуются дополнительной защитой, которую дает количество, тем более что многие хищники предпочитают нападать на девятииглых.

Из этой работы мы извлекли несколько ценных уроков, касающихся социального научения. Во-первых, и это главное, мы узнали, что животные используют для получения информации самый что ни на есть стратегический подход. Девятииглые колюшки подражают не при любом представившемся случае, они действуют крайне избирательно. Так, например, к информации от других они склонны обращаться, когда у них нет собственного предшествующего опыта либо когда полученные за счет этого опыта данные ненадежны или устарели. Кроме того, как мы видели, девятииглые способны эффективно сочетать эти два способа получения информации, максимизируя окупаемость при добыче корма и минимизируя риск. Это потрясающее открытие мы сделали задолго до проведения турнира социальных стратегий научения. И теперь, зная о стратегическом характере подражания у колюшек, мы обратили внимание, что и другие животные применяют его очень избирательно. Наша исследовательская группа изучала поведение множества разных животных, и все до единого виды, которыми мы занимались, демонстрировали высокостратегический подход к социальному научению. К такому же выводу пришло подавляющее большинство исследователей социального научения из других стран.

Впоследствии я намеренно ввел термин «стратегия социального научения», попытавшись приравнять правила подражания у животных, вырисовывающиеся в результате экспериментальных исследований, к стратегиям, которые были предметом анализа в эволюционной теории игр{346}. Предположение, что по крайней мере у человека подражание носит стратегический характер, уже высказывалось в антропологической литературе{347} и подтверждалось важными теоретическими обоснованиями{348}. Однако у нас наметились очевидные возможности пойти дальше теорий, и, поскольку у биологов понятие «стратегия социального научения» вызывало интуитивный положительный отклик, оно повлекло развитие целого научного направления – исследования проблем социального научения.

Одна из причин продуктивности стратегического подхода заключается в том, что он обеспечивает массу возможностей для интеграции эмпирических и теоретических открытий. Прогнозы на основе математических эволюционных моделей, касающиеся применения конкретных стратегий, можно проверять с помощью экспериментов по социальному научению у животных. Полученные благодаря этим экспериментам данные, в свою очередь, подкрепляли теорию и придавали вес гипотезам. В нашем случае мы сумели доказать, что выявленные у наших колюшек модели подражания согласуются с предположениями, выдвинутыми на основе эволюционной теории, такими как «Подражай, когда несоциальное научение обойдется слишком дорого»{349}, «Подражай, когда не уверен»{350} и «Действуй как большинство»{351}. Таким образом, стратегический подход помогал вписать постулаты социального научения в общую эволюционную канву.

Исследовательский бум, наблюдающийся в этой области последние десять лет, почти не оставил у ученых сомнений, что социальное научение носит в большинстве случаев, а может и всегда, стратегический характер{352}. Пчелы гораздо чаще руководствуются танцем других пчел в тех случаях, когда их собственные поиски нектара особым успехом не увенчиваются{353}. Гольяны тем больше будут подражать другим при выборе кормового участка, чем выше опасность стать добычей хищников{354}. Ключевой фактор формирования пищевых предпочтений у красноплечих черных трупиалов – хорошо себя чувствует демонстратор или ему нездоровится{355}. Шимпанзе больше склонны подражать доминантам, чем собратьям более низкого ранга{356}. И так далее. Стратегическое подражание превращалось из исключения в правило. Это доказывали эксперименты на широкой выборке самых разных животных, в том числе в природных популяциях, где стратегическое подражание часто способствовало повышению биологической приспособленности{357}.

Человек для этой модели не исключение. Один из моих аспирантов в Сент-Эндрюсе Том Морган провел серию экспериментальных тестов с участием людей. В результате были выявлены с достаточным или высоким уровнем надежности девять отдельных стратегий социального научения, уже спрогнозированных в научной литературе по культурной эволюции. В их числе конформность, подражание в зависимости от окупаемости, подражание, когда несоциальное научение слишком затратно, подражание в случае неуверенности{358}. Эти факторы проявляются одновременно и, взаимодействуя, вызывают поведение, обеспечивающее эффективное принятие решений и более высокую окупаемость поведения{359}. Собственно, сам термин «подражание» намекает на стратегический характер социального научения у человека. Я на всем протяжении своей книги употребляю этот термин в самом общем смысле, подразумевая все формы социального научения, однако в обиходе он нередко приобретает негативную окраску и вызывает ассоциации с двоечниками, списывающими на контрольной. Но ведь и этот образ только подтверждает стратегический характер социального научения: кто же будет списывать на контрольной, если сам знает ответы? Списывающие, конечно, ведут себя нечестно, ведь контрольная призвана проверять их собственные знания, а не чужие. И тем не менее стратегия «Подражай, когда не уверен» – разумное и полезное правило, выручавшее человека испокон веков.

Между тем успехи в подтверждении теоретических прогнозов повлекли за собой новые задачи. За какие-нибудь несколько лет в моей лаборатории собрали экспериментальные доказательства, что девятииглые колюшки используют не менее шести разных стратегий социального научения. И хотя не все тестированные стратегии подтвердились{360}, разнообразие применяемых правил все же говорило о том, что стратегическое подражание гораздо сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. В частности, любая исследовательская программа, ставящая целью выявить одну-единственную стратегию, применяемую животными того или иного вида, оказывалась несостоятельной. Дело в том, что в распоряжении у животных целый арсенал стратегий социального научения, между которыми особи переключаются в зависимости от обстоятельств, гибко и адаптивно пользуясь доступными внешними и внутренними сигналами. Это еще больше усложняет задачу исследователя социального научения: недостаточно вычислить одно лишь используемое правило научения, нужно вдобавок к нему вычислить правила-руководства, понять, каким правилом и когда требуется воспользоваться. В данный момент исследователи начинают нащупывать метастратегии, диктующие использование стратегий социального научения в зависимости от контекста{361}, или рассматривают стратегии как предубеждения, управляющие