о тех или иных животных как о новаторах. Может быть, все новшества у животных – это просто стечение обстоятельств, а те, кого мы называем новаторами, всего-навсего случайно оказались в изменившихся или стрессовых условиях, таких как подкармливание или засуха. Если же новаторство тем или иным животным действительно свойственно, необходимо установить, характерно это для всех или существуют отдельные классы особей либо психотипы, которые в основном и совершают прорывы.

Поиском ответов на некоторые из этих вопросов занялась аспирантка из Кембриджского университета Рейчел Кендал{419}, изучавшая новаторство в зоопарковых популяциях игрунковых обезьян (мармозеток, тамаринов и львиных тамаринов). В литературе о поведении приматов преобладало убеждение, что детеныши и подростки у приматов больше склонны к новаторству, чем взрослые. Однако данные, на которых основывалось это убеждение, надежностью не отличались. Возможно, на исследователей слишком сильное впечатление произвели один-два прогремевших новатора, такие как Имо – знаменитая макака-подросток, додумавшаяся мыть бататы. Считалось, что предположительная склонность юных особей к новаторству обусловлена повышенной тягой молодняка к игре и освоению окружающей среды. Это вполне вероятно. Можно довольно убедительно доказать, что игра именно для этого и служит – включать творческий процесс и побуждать к новаторству. Не исключено, что игра – это адаптация, позволяющая соскочить с наезженной колеи и поискать неизвестное еще и лучшее решение существующих житейских проблем{420}. Однако применительно к игрунковым данные о возрастных различиях в реакциях на незнакомые объекты, пищу и задания, связанные с добычей корма, набирались противоречивые.

Чтобы пролить свет на эти противоречия, Рейчел, взяв на вооружение рекомендации Куммера и Гудолл, предложила объектам своего исследования незнакомые задачи по добыванию корма – в виде ящиков-головоломок, открытие которых позволяло добраться до вожделенных лакомств. Эти ящики она расставила в вольерах с семейными группами игрунковых по всей Великобритании. Целью Рейчел было выяснить, влияет ли возраст обезьян на интерес ко всему новому, освоение окружающей среды и новаторство. Задания с ящиками-головоломками были предложены (при многократных повторных попытках) более чем сотне представителей игрунковых в 26 зоопарках. Чтобы добраться до лакомства, обезьянам нужно было, например, толкнуть откидную дверцу, просунуть лапу в отверстие, снять крышку с ящика. Рейчел отмечала, кто из представителей каждой популяции первым приблизился к ящику, начал им интересоваться и выполнил задание, а также документировала множество других характеристик, связанных с распространением найденного решения{421}.

В ходе этого исследования у игрунковых действительно обнаружилось систематическое проявление возрастных различий в новаторстве – однако вопреки бытовавшему убеждению первыми с заданием гораздо чаще справлялись старшие, а не младшие. Молодняк, как правило, первым подбирался к ящику и начинал с ним взаимодействовать, а вот открыть его обычно удавалось взрослым. Манипуляции старших с хитроумным устройством чаще увенчивались успехом и приводили к получению вкусной награды{422}.

Велик соблазн, глядя на распространение новшества в животной популяции, предположить, что животные учатся друг у друга, и в большинстве случаев так оно и есть. Однако соблазну этому исследователи поддаваться не должны, поскольку теоретически, если новшество так просто освоить, каждый из перенимающих освоил бы его и сам. Собственно, за годы изучения социальной передачи я столкнулся с несколькими примерами распространения в животной популяции новых поведенческих моделей, которые вроде бы целиком и полностью напоминали передаваемые социальным путем, но, как показывал последующий анализ, все представители популяции приобретали эту модель поведения независимо друг от друга{423}. В природных популяциях, где проследить историю действий участников удается редко, отличить социальное научение от несоциального еще труднее. Поэтому определенности в этом вопросе пока мало. В частности, научный вес сообщения о существовании «культуры» у таких животных, как шимпанзе и дельфины, очень сильно снижается отсутствием четких свидетельств того, что отмеченные у этих «рационализаторов» привычки – раскалывание орехов, добыча термитов или использование губок для охоты – приобретаются в ходе социального научения{424}.

По этой причине наша лаборатория много сил положила на разработку новых математических и статистических методов, позволяющих выявлять распространение инноваций путем социального научения в природных популяциях животных. Один из таких методов – «предпочтение варианта»{425}. В основе его простой принцип: если задание выполняется несколькими способами (есть несколько вариантов решения), при социальной передаче какой-то из них окажется наиболее популярным, поскольку все будут перенимать его друг у друга. Таким образом, если исследователи видят, что в популяции обезьян принят какой-либо один способ решения задачи, когда буквально на поверхности лежит такой же простой альтернативный способ, правомерно сделать вывод, что предпочитаемый способ обезьяны перенимали друг у друга. На практике исследователям не обойтись без статистических методов, позволяющих определить вероятность возникновения такого перекоса в предпочтении одного варианта другому в результате случайности или исключительно несоциального научения. Если наблюдаемое предпочтение варианта статистически достаточно велико, то гипотезу, согласно которой животные усваивают этот вариант независимо друг от друга, можно отвергнуть и со всем на то основанием предполагать социальную передачу. В случае с обезьянами, которых изучала Рейчел, мы заключили, что в некоторых случаях решения заданий с ящиком-головоломкой, найденные новаторами, действительно распространялись затем посредством социального научения.

В целом из эксперимента Рейчел следовало, что благодаря превосходству в опыте и физических способностях старшие обезьяны изобретали и справлялись с незнакомыми задачами эффективнее молодняка, но молодежь зато с успехом усваивала те же новые способы добычи пищи посредством социального научения{426}. Судя по всему, перещеголять молодняк взрослым помогал именно жизненный опыт, хотя не исключено, что свою роль играли и другие «возрастные» факторы, такие как отточенные навыки выполнения ручных операций, превосходство в физической силе, общая зрелость. Вырисовывалась некая черта в процессе развития (у игрунковых она приходилась примерно на четыре года), за которой накопленный опыт ручных операций наделял особь достаточными способностями для извлечения пищи из труднодоступных мест, чтобы в результате манипуляций им удавалось благополучно и эффективно добыть лакомство без чужой помощи. А значит, по крайней мере у обезьян этих видов новаторство требует определенного багажа знаний и навыков{427}.

Вариации в новаторстве обусловливались не только возрастом. Эксперимент выявил, кроме прочего, устойчивые межвидовые различия в способностях к решению задач. У львиных тамаринов Рейчел обнаружила более, чем у тамаринов и мармозеток, быструю реакцию, более высокие успехи, больше манипуляций с ящиками-головоломками и больше внимания как к самому заданию, так и к успехам других{428}. Эти результаты отлично согласовывались с предыдущим исследованием, показавшим, что виды, добывающие пищу манипуляционным или эксплоративным (предполагающим освоение окружающей среды) способами, демонстрируют меньший, чем другие, страх новизны и больше новаторства{429}. Третий способ добычи пищи, экстрактивный, подразумевает поиски и извлечение пищи из земли (корешки, насекомые) или из скорлупы (ядра орехов и косточки плодов){430}. Львиные тамарины активно пользуются именно этим способом, выскребая ногтями из-под коры разных насекомых и прочую живность{431}. К приверженцам экстрактивного способа относятся и мармозетки, но рацион у них не такой обширный, как у львиных тамаринов, поскольку значительную долю питательных веществ мармозетки получают из древесного сока{432}. Все остальные виды тамаринов, которых изучала Рейчел, к использующим экстрактивный способ не причислены{433}. Таким образом, результаты экспериментов Рейчел, выстраивающие градацию склонности к новаторству – от тамаринов к мармозеткам и от них к львиным тамаринам, – вполне согласуются с гипотезой, что экстрактивный способ добычи пищи мог способствовать эволюции умственных способностей, выраженных в умении живо откликаться на возникающие в процессе поиска пищи проблемы{434}.

Дальнейшие познания, касающиеся факторов, которые влияют на возникновение и распространение новаций в поведении животных, нам принесло изучение птиц. Дипломница Сент-Эндрюсского университета Нелтье Богерт задалась целью выяснить, в какой степени характер распространения новшеств в группах скворцов{435}, содержащихся в неволе, можно спрогнозировать на основе знания ряда индивидуальных и социально-групповых переменных, таких как структура внутригрупповых связей (кто с кем проводит время), иерархия (кто над кем доминирует), степень страха перед новизной (насколько представители изучаемого вида склонны, не мешкая, исследовать новую территорию или незнакомый объект) и параметры несоциального научения{436}. Следуя, как и Рейчел, рекомендациям Куммера и Гудолл, Нелтье ставила перед небольшими группами скворцов ряд новых для них задач по добыче корма экстрактивным способом и отмечала время, которое требовалось каждой птице на то, чтобы начать взаимодействие с предметом и решить задачу, а также порядок манипуляций и решения. После этого мы разбирались, какая из переменных с наибольшей вероятностью